После инцидента в Шотландии Диана Фрезь посуровела и её вступительное слово напоминало серию безжалостных приказов. Вез не удивлялся, что окружающие были в восторге от художницы. Люди в основном любят кого-то слушаться.

За плечом хозяйки галереи маячил её муженёк, который принялся развлекать гостей шутками после аплодисментов.

Не дай Бог, когда-нибудь попасться как Фрезь.

Старый знакомый Везувия, финансист Николай Фрезь не скрывал умопомрачительной влюблённости в свою жену, и новообразованная пара даже на людях была невыносима.

Вез чувствовал, как у него начинается диабет, лишь после взгляда в их сторону. Диана с восхищением смотрела на супруга, даже после того, что с ним приключилось в Шотландии.

Жуть.

От Помпона стоило держаться подальше. Везувий даже повторил это мысленно… ну, может, раза три. Он благополучно забыл о её существовании и наслаждался беседой с Фрезем и грузинским художником, но тут…

… он развернулся, а Помпон подпирала стенку другого зала в одиночестве.

И что-то в её неотёсанной позе и смехотворном образе соблазнительницы выдавало грусть.

Шагать Везувий начал до того, как что-либо обдумал, а потом златоволосая Помпон — уже, естественно, без своей трёхкопеечной шапки — подняла на него голову.

Останавливаться было поздно.

— Не встречалась ли вам тут мышь? — ничего в его интонации не выдавало интереса, но Вез боялся предательства собственных глаз, поэтому наспех пригубил вино, скрывая часть лица.

— О, так вы тоже её видели! — счастливо засмеялась Помпон. — А мне никто не верит! Бедный мышонок, наверное, упал в обморок, наткнувшись на статую оленя в этом… как его… Красном зале, да?

И Везувий обнаружил, что у него существует сердце, потому что…

… оно упало, когда вблизи он сумел вобрать в себя её лицо и распробовать на вкус беззаботный смех.

Ибо златоволосая Помпон оказалась совсем юной.

Её ещё никогда не предавали и никогда не разочаровывали. Она всё ещё думала, что это так важно, быть умнее других, и могла бы продавать собственные надежды оптом.

Оставалось уповать на чудо, если Помпон уже обнаружила у себя клитор и научилась наслаждаться его безотказностью.

И неважно, насколько красивая у неё спина, изящные руки и великолепная, аппетитная и большая задница.

Помпон была дурочкой, потому что до тридцати ей положено быть дурочкой.

— Вы… вы здесь по приглашению Дианы и Коли? — её блестящие глаза не скрывали любопытства, хоть в звонкий голос и пробралась нерешительность от того, что он ничего не ответил на предыдущую ремарку.

— Здесь все по приглашению Фрезей. Никому не интересна арт-игрушка миллиардеров вне привязки к владельцам.

Помпон заметно удивилась его циничному наблюдению, но быстро вернулась к доброжелательности.

— Я не часто бываю в галереях, — выпалила она со смешком.

Это заметно.

— Здесь совсем нет людей на картинах!

Везувий почувствовал раздражение от того, что Помпон обратила внимание на упущенное им самим.

— Возможно, цивилизация продвинулась столь далеко, что теперь мы рефлексируем по поводу того, как мы себя ощущаем, а не о том, как мы смотримся со времён сдвига к прямохождению.

Её внимательный взгляд обладал назойливостью и… ослепительной силой зенитного солнца.

— Вы хотите сказать, современное искусство эмоциональное? — Помпон поправила обтягивающее платье, отчего спелая грудь в декольте приготовилась взять олимпийское золото по прыжкам. — Вы похожи на дьявола, да? — радостно засмеялась она.

Везувий знал, что большинство окружающих считало его похожим на Сатану.

Только ещё никто и никогда не решался сказать ему это прямо в лицо.