Пеликанов подчеркнул именно слово «советским». В комнатке повисло молчание. Петя (сухо во рту, колотится сердце…) начал было бормотать, что он успешно поможет… он еще докажет… А Пеликан уже спрашивает про другое:

– А почему вы, товарищ Кац, ничего не рассказываете, как вы мешали переизбранию секретаря комсомола вашего курса, товарища Чебрикова?

Петя сам понимал, как хрипло звучит его голос:

– Я не мешал… Меня друзья попросили помочь избрать Колю… Колю Севастьянова…

– Товарищи? Кто именно? Когда и о чем просил?

– Мы собирались… у Васи… Собирались и решили поддержать Колю. Нам Коля больше нравился… всем…

– Собрались… Кто? Сам Николай Севастьянов там был?

– Коли не было… Были Вася Нефедов… Алеша Дорофеев… Саша Алекшин… Мила Сотникова…

– И все были за избрание Коли? Против мнения партийных товарищей?!

– Все… Поэтому я и выступал…

– Ну вот теперь вы молодец, товарищ Кац. А то все думают: как это избрали не того секретаря, которого выбрали старшие, опытные товарищи. А тут, выходит, целый заговор. Вот сколько народу собралось… И никто не посоветовался…

Пеликанов назидательно поднял прокуренный палец.

– Заметьте, никто, ни один человек в этой компании не посоветовался со старшими товарищами. И с компетентными органами тоже никто не посоветовался.

– Мы думали сами… Разве мы сами не можем?.. Мы ничего плохого не хотели…

По лицу Пеликанова разлилось выражение прямо-таки сусальной святости.

– Неужели вы будете рассказывать сказки, что в этой компании не велись антисоветские разговоры?

– Нет, конечно!

– А вот у меня другие сведения!

Пеликанов сунул очередной «бычок» в уже полную с краями пепельницу, торжествующе ткнул в сторону Пети новой, еще не зажженной папиросой:

– И если верить этим сведениям, вы очень даже участвовали в этих разговорах, товарищ Кац!

«Так он же просто играет со мной, скотина!» – вспыхнуло вдруг в голове Пети. И, усмехнувшись почти нахально, Петя бросает:

– А я вот антисоветских разговоров не припомню. У нас компания нормальных советских людей.

С четверть минуты Пеликанов изучал Петю, склонив к плечу голову. «Неужели так удобно?!» – думал Петя.

– Петр Исаакович… Товарищ Кац… А ведь вы неправильно понимаете… и политику партии вы неправильно понимаете, и своих товарищей тоже. Думаете, на вас сигналов не было? Были!!! – рявкнул вдруг в полный голос Пеликанов и рванул кулаком по столу. – Были на вас сигналы!! От Василия Нефедова? Были! От Александра Алекшина? Были!

С этими словами Пеликанов бросал на стол перед собой какие-то бумаги, отпечатанные на машинке.

– И обратите внимание, органы до сих пор не приняли никаких мер. А почему? Почему, а? Вы не задумывались, товарищ Кац?

Петя пожал плечами… Он сам знал, что вид у него самый жалкий.

– Да потому, что органы вам верят… все еще верят! А вот вы, я вижу, совершенно не верите органам.

«Яхве! Яхве! Яхве!» – подумал Петя, в точности как дедушка. Вот сейчас он и начнет разговор о том самом проклятом нападении… Но Пеликанов заговорил о другом… Он сделал эффектную паузу, опять раскурил папиросу.

– Я верю… верю органам! – жалко пискнул Петя.

– Но ваши друзья пишут о вас, а вы ничего нам не пишете. Поставьте себя на наше место и сделайте выводы.

Пеликанов замолчал, занялся какими-то бумагами. Сидел, ковырялся, писал. Да и что ему? Он-то наверняка выйдет из той комнаты. А Петя? То есть выйдет, конечно, но куда?! Нахлынул душный ужас, с потной шеей и затылком, со струйками пота вдоль позвоночника и помутнением сознания, с идиотской жалостью к себе. Мало того, что его сейчас заберут… Где-то ведь есть еще и Чаниани… Как только его заберут, им займется еще и Чаниани…