В кафе мы распили бутылочку красного вина и, вызвав такси, уехали в аэропорт - в Москве нас ждала клиентка.

Через день Виктор Семенович стал названивать по телефону и пытался объясниться. Он уже дошел до предложения руки и сердца, но я заблокировала телефон и съехала со съемной квартиры, а еще через день у мужчины появились новые заботы - жена подала на развод и представила фотографии, подтверждающие супружескую измену.

После изнуряющих переговоров, муж вынужден был выплатить нашей клиенте весьма и весьма щедрые отступные, а мы получили свой процент и расстались, довольные друг другом…

Обо всем этом я вспоминала, сидя перед зеркалом и готовясь ко встрече с Ильей Завражским. Визажист порхала вокруг меня аки большая, яркая бабочка и осторожно снимала нарощенные ресницы.

Я вообще-то не любительница всяких таких штук. Предпочитаю натуральный, так сказать, продукт. У меня и ресницы свои, и волосы, и ногти. Даже грудь, и та своя, родная, данная мне матушкой - природой и просто матушкой в совокупности с батюшкой. Но последний клиент, то есть объект был прям поклонником «силиконовой долины». Фальшивые волосы мне искусно прикалывал каждое утро наш штатный парикмахер - крупный дядька пятидесяти лет с двумя высшими образованиями, натуральной блондинистой шевелюрой, очень специфическим чувством юмора и звучным именем Маэстро. Так его звали все клиенты от мала до велика. Он же настоятельно советовал, что если уж решусь на секс с объектом, делать это в полной темноте - мол, если и лишусь скальпа, то мужская психика не пострадает.

Так вот, наращивания волос благополучно удалось избежать, но ресницами пришлось пожертвовать. Хорошо еще, что удалось отмахаться от силиконового бюста - мужик настойчиво предлагал мне лечь в известную клинику и даже собирался оплатить эту процедуру. Слава богу, операцию по его общипыванию мы завершили раньше, чем у меня закончилось всякое терпение и я посоветовала ему тоже кое-что нарастить.

Визажист снимала ресницы, а я думала о том, что занятие, с точки зрения общепринятой морали, мы с Лапушкой выбрали не очень достойное. Все-таки, как ни крути, обманываем мы мужчин, наживаемся на их доверчивости и наивности. С другой стороны, ничего криминального не делаем. За этим пристально следит Изольда со товарищами. И вообще, вели бы себя наши объекты, как люди, их жены не шли бы к нам за помощью.

Поймав себя на подобных рассуждениях, я тяжело вздохнула. Вопрос морали был мною решен давно и безоговорочно. И если я опять вернулась к нему, это означало только одно: на сей раз я была не уверена в том, что поступаю правильно. Мне нравился Илья Завражский, и совершенно не нравилась его жена. Конечно, я могла отказаться от контракта. Обошлись бы мы и без ее денег. Но репутация - это серьезно. Не то, чтобы я всерьез опасалась какой-то барышни Алины и того, что она пустит обо мне нехорошие слухи, но стоит отказать одному, потом второму и пошло - поехало. Не для того мы вкалывали несколько лет, как рабы на галерах, чтобы в итоге остаться у разбитого корыта. Надо значит надо. И я опять тяжело вздохнула.

- Я уже закончила, - оповестила меня визажист, принявшая мои терзания на свой счет. - Сейчас перейду к макияжу.

На самом деле, мне предстоял не макияж, а правильнее было бы сказать - антимакияж. Но именно он требовал особого мастерства. Попробуй так загримировать человека, чтобы никто не догадался, что он загримирован. Моя Ирочка владела профессией на высочайшем уровне, и когда я в следующий раз посмотрела на себя в зеркало, то сама себя не узнала. То есть узнала, конечно, но… Так я выглядела лет в шестнадцать, когда совершенно не пользовалась косметикой.