Прикосновение чужих рук казалось холодным. Агату трясло, она плохо чувствовала тело.

– Тебе снова приснились родители? Да? Хочешь, мы сотрём это? Тебе не будет сниться эта авария, не будет причинять боль. Всё хорошо, милая.

– Сотрём? – пересохшими губами повторила Агата.

– Да, бесследно. Или нарисуем на этом месте что-то хорошее. Милая, мы запишем тебя как пациентку, и всё это пройдет. Но если ты не хочешь, чтобы кто-то знал, я готов даже нарушить правила. Только ради тебя я их нарушу…

– Ты спрашиваешь, хочу ли я этого?

– Конечно.

Агата медленно села и повернула голову. Грэди захотелось спрятаться от этого взгляда, полного тоски. Ни одно собрание Ассоциации со множеством глаз, взирающих на него, не пугало так сильно, как эта неизбывная тоска. Последний взгляд умирающего зверя. Взор жертвы на мучителя.

– Ты спрашиваешь?.. А почему ты не спросил раньше? Почему не спросил, хочу ли я забыть Чаза? – Голос Агаты постепенно набирал силу. – Почему я должна была забыть, из-за чего не поехала на карнавал, из-за чего так и не дошила платье, из-за чего лишилась единственной подруги здесь, в этом огромном доме? Почему ты не спросил меня, можешь ли забрать мою память?

Грэди с ужасом покачал головой.

– Что ты такое говоришь, Агата?!

– Много ли ты переписал и без всяких планов? Моя ли это жизнь – там, в голове? Любила ли я тебя хоть когда-то? Знала ли я тебя? Знаю ли я саму себя?! – Агата сорвалась на крик, кинулась вперёд, упав на четвереньки. – Я всё поняла, всё, всё!.. И теперь ты снова сотрёшь меня, ты напишешь меня заново, напишешь свою идеальную жену, которая спит спокойно и никогда не затмит своего мужа!..

Грэди вскочил. Ноги держали плохо. Агата кричала на него, точно он был преступником, которым так боялся стать. Он, честный ремемор, добрый человек, любящий муж, заботливый отец, законопослушный профессионал – кем он стал в её глазах?!

– Ты стёр меня!

– Агата…

– Ты забрал всё, что мне было дорого, мои маленькие радости! Забрал их!

– Агата, пожалуйста…

– Ты сделал меня такой, как тебе нравилось! Ремеморы – боги над разумом!

– За что?..

– Ты злой, жестокий бог, зачем ты создал меня способной догадаться?!

– Почему ты так говоришь, любимая?..

Она зашлась в плаче, рухнула лицом в подушки. Грэди вылетел из спальни и прижался спиной к двери. В детской слышались голоса.

«Дети проснулись», – подумал Норфолк.

– Вызов скорой помощи, – скомандовал он в гарнитуру.

Грэди сидел на крыльце дома и смотрел на белую песчаную дорожку со следами шин. Сердце разрывалось. Он всё ещё слышал крик Агаты, которую укладывали на носилки и вкатывали в медицинский фургон.

– Вероятно, психоз. Не переживайте, в наше время всё лечится, – сказал врач, прощаясь с хозяином дома. – Вам ли не знать, мистер Норфолк.

Грэди ничего не знал. Он очень хотел спать. Вот Микаэль и Марта уснули на удивление легко, даже толком не выспросив, что там за шум внизу. А их мама в это время лежала где-то там, среди чужих людей, испуганная и разбитая непонятным для Грэди горем.

Спать. Просто отключиться, забыть всё, а проснуться с планом действий в голове, как это бывало обычно.

Но не теперь. И он понимал это.

Утром Грэди отвёз детей к Олдену и позвонил в больницу.

«Миссис Норфолк пока в достаточно тяжёлом состоянии, но мы уже начали медикаментозное лечение. Поговорите с доктором Мартинес, я переключу вызов».

После общения с врачом Грэди даже не пытался сделать вид, что этот день хоть сколько-то нормален. Отменив запись и извинившись перед клиентом, он до самого вечера сидел дома и запивал тоску и обиду всем, чем мог. Тоска не шла ни в какое сравнение с той жуткой болью, что плескалась накануне в глазах Агаты. Но обида была сильнее во много раз.