– Не думаю, что это может мне чем-то угрожать, – как мне показалось, почти легкомысленно ответила она и отвернулась к окну.

– А стоило бы подумать! – рявкнул, уже не сдержавшись, и Влада вздрогнула, но, однако, испуганной не выглядела. – Ты женщина, живешь опять же одна, сотрудничаешь с полицией. Все эти обстоятельства автоматически делают тебя мишенью для всякого рода ублюдков и криминальных элементов, которые захотят сделать какую-то гадость просто так.

– Если человек хочет кому-то сделать гадость, то просто сделает, и все перечисленные тобой причины не будут для него важны! – Влада возражала мне спокойно. Похоже, она и правда не понимала.

– Однако же они повышают вероятность! – гнул я свое. – Черт с ним с Гудвином, но впредь вам следует не забывать о собственной уязвимости!

– Ну и что мне сделать? Сменить пол? Завести собаку или любовника, способных защитить меня? Или отказаться от сотрудничества с органами? Ничего из этого я сделать не могу, так что стоит ли так реагировать?

Несмотря на обреченность общего смысла сказанного, Влада почему-то улыбнулась, сбивая меня с мысли и развеивая желание и дальше отчитывать и наставлять ее.

– Почему же не можешь? – моментально забыв о раздражении, я не смог удержаться от ответной улыбки, вот только от моих усилий оставаться в прежней строгой роли она вышла, наверняка, кривой.

– В смысле? Сменить пол? Мне нравится быть женщиной. – Веселья на лице Влады добавилось, и крохотные морщинки, как лучики, брызнули в уголках ее темных глаз, а тонкие ноздри вздрогнули, и я ничего не мог уже поделать со своей реакцией на нее, лишь смириться с ее наличием и остротой. – На собачью шерсть у меня аллергия. А почему я не могу прекратить работать с полицией, ты и так знаешь.

– А что насчет любовника? – Вот и зачем я сейчас развиваю эту тему? Это что, как-то относится к первоначальной теме разговора?

Затем, что мне любопытно, есть ли претенденты, и раздражает мысль о самой возможности их наличия. И это ненормально. Абсолютно. Мысленно я выдохнул и махнул рукой на собственные прежние установки. Не от того, что был непоследователен, а потому что ни черта они не срабатывали. Ладно, я умею быть достаточно честным с собой, чтобы признать наличие далеко не профессионального интереса к этой женщине и всем аспектам ее жизни, и это даже несмотря на то, что мы знакомы всего ничего. И это опять же странно. Нет, не столь быстрое возникновение интереса. Все мои, с позволения сказать, отношения имели более чем стремительное развитие, и любую другую я бы уже или уложил в постель, или выбросил из головы в случае резкого и однозначного отказа. И ни черта меня раньше не интересовало наличие парней-мужей-любовников у них. Как и то, чем и как мои партнерши живут и дышат, когда не со мной. М-да-а-а, похоже, работа в постоянной связке с напарником-женщиной как-то неправильно влияет на меня. Чем больше я стараюсь удержать себя в рамках, тем больше концентрируюсь на самой Владе, как таковой.

– Несколько затруднительно срочно найти мужчину, да еще готового противостоять всяким уголовникам. – О чем это она? Ах, да, возможные любовники. – Но в любом случае я считаю, что, дав номер Гудвину, я поступила верно. Он совсем не плохой парень и когда остынет, то поможет нам. Поверь.

– Хотел бы помочь – помог бы сразу! А вот возможность названивать тебе у него теперь есть! – Вот прямо бесит сама мысль об этом.

– Я не против его звонков. Возможно, мне удастся переубедить парня, и он изменит свою жизнь.

Нет, а я думал, что я один такой фантазер-идеалист остался. Хотя нет. Несправедливо. Это частая беда и заблуждение женщин в силу их душевной организации. Они вечно думают, что добротой, участием и заботой можно исправить любого мерзавца, закостенелого кобеля или алкаша законченного. За это и страдают сплошь и рядом.