- Ну и что ты там сидишь, - тот парень, что косо поглядывает на меня уже не первую неделю, заходит в мою камеру. Абсолютно спокойным шагом направляется к кровати и кладет чистую одежку, а рядом с ней ненавистные мной пуанты. – Давай, переодевайся, пора на тренировку.

- Вы ведь видите, что я нормальная, - тихим голосом проговариваю, и даже простому человеку была бы слышна интонация безнадежности. Парень кивает мне головой, соглашаясь, а потом просто отворачивается, чтобы я не видела его лица. – Найдите Леонида Островского. Он врач-психиатр, прошу вас. – Взмолилась, дрожащим шепотом, надеясь, что молодой парень проникнется ими.

- Здесь все нормальные, - через пару минут отвечает мне. – Каждый, кто попадает сюда – все говорят, что они абсолютно психически здоровые люди. А в итоге, - парень снова обернулся ко мне лицом и с жалостью посмотрел на мои руки, которые вдруг начали дрожать, как и все мое тело, - как только этого человека выпускают на свободу, он либо кончает суицидом, либо убивает своих родных.

- Боже мой, - всхлипнула я, закрывая ладонью рот. – Я не знаю, какой приписали мне диагноз, но поверьте мне, я не такая. У меня есть муж, семья… - начинаю объяснять ему, да только парень взмахивает рукой, останавливая мои речи.

- Собирайтесь, - указывает на кровать, где лежит сменная одежда. – Если, все, что вы тут говорите - правда, то ваш муж найдет вас. – Его слова ударяют меня по лицу, отрезвляя. В это мгновение почувствовала такую боль в сердце от душевной раны, что, встав, ноги тут же подкосились и я падаю на пол, опять заливаясь слезами. За что? За что я прохожу через все круги ада? Где мой муж? Где отец? И вот уже несколько месяцев сама Каролина не посещает меня. От безысходности снова поднимаюсь на ноги, а в голове пролетают сотни мыслей и вопросов, которые за долгое отсутствие матери успела подготовить.

- Как мой муж будет меня искать, если я уверена в том, что ему не позволяют найти меня, - говорю скорее сама себе, но молодой человек пожимает плечами.

- Тогда, - вздыхает он, - вы останетесь здесь на долгий срок. Потому что доктора верят не вам, а вашей матери.

Вот она натуральная истина моего существования. Казалось бы, родные люди должны защищать своих, тем более ребенка – родную кровь, которую создала любовь двух любящих друг друга людей. Но все обернулось ужасом, и нет никакой связи в материнской любви к своему ребенку. Не я должна сейчас сидеть в этой клетке, а моя мать. Не я должна выполнять её прихоти, изнуряя меня последним исполнением роли лебеди - а она. Я сопротивлялась, замыкалась и просто подолгу сидела посередине зала, но потом, сама начала танцевать, хоть как-то зазнообразив свой день сурка.

- Не останусь, - отвечаю, обретая в голосе твердость, что вспыхнула из-за злости, которую испытываю к Каролине. Парень вышел из моей камеры, оставляя одну с этими словами, что эхом повисли в воздухе. Снимаю с себя всю одежду, и случайно провожу рукой по низу живота, где когда-то носила малыша. Воспоминания вновь обрушиваются лавиной, как вихрь одолевают своей болью, а демоны внутри только рады такому истязанию. Надеялась до последнего, что ошибаюсь в своих ощущениях, только все напрасно, будто этого тоже не происходило со мной. Надеваю белье, а потом и форму: свободные штаны и рубашку белой расцветки. Вся психиатрическая клиника была абсолютно белой, что только еще сильнее давило на окружающих. – Я готова, - крикнула, чтобы парень мог войти. Окинув меня своим полубезжизненным взглядом, попросил идти впереди него и без глупостей, я лишь кивнула.