– Так называйте ее уже! – вскипел Крячко. – Сидите тут, тянете кота за хвост, следствию препятствуете!

– Никому я не препятствую, – подняла на него взгляд Антонина Егоровна. – А вы, товарищ в погонах, могли бы и повежливее быть. В конце концов, это не я вашего архитектора укокошила. Мое дело – покой жильцов охранять, а не за преступниками гоняться.

– К слову, о покое жильцов, – снова остановил перебранку Гуров. – Скажите, за время отсутствия владельца пентхауса в его квартиру кто-то приходил?

– При мне – нет, – подумав, ответила старушка. – Я в дом посторонних не пускаю. Мимо меня и мышь не проскочит.

– Видели мы, как вы за порядком следите. Уши заткнули, насилу до вас докричались. Да за это время кто угодно мог в лифт войти и укатить на любой этаж. Или на лестницу прошмыгнуть, – возмутился явной лжи Крячко.

– Ну, может, кого и не заметила. Но ведь не в моей вотчине человека убили, верно? Так что с меня взятки гладки. А вы не кипятитесь, молодой человек. Музыка уж больно приятная была, не хотелось отрываться по пустякам, – примиряющим тоном произнесла Антонина Егоровна. – Вообще-то у нас дом тихий. Проблемных жильцов не водится, поневоле расслабишься.

– Это после убийства-то расслабишься? – сбавляя тон, проговорил Станислав. – Ладно, пусть это останется на вашей совести.

– В ночь убийства вы дежурили? – спросил Гуров.

– Внук мой. Я сегодня первый день как заступила. Вчера Димка дежурил. Он с моим оболтусом меняется.

– Где его найти? Или он тоже уехал? – съязвил Крячко.

– Он к восьми вечера прибудет, если не опоздает. Живет далековато, – пояснила Антонина Егоровна. – А до восьми я вахту несу. Ждать будете?

– Повременим, – ответил Лев. – Визитку вам оставим. Как только сменщик появится, пусть свяжется с нами. От вас же нам нужны фамилия владельца пентхауса и номер телефона вашего внука.

– Ой, мил-человек, не надо бы вам внучка беспокоить, – впервые с начала разговора заволновалась Антонина Егоровна. – Он хороший мальчик. К убийству вашему непричастен, а волнения ему противопоказаны. Да и время уж больно неподходящее, чтобы с полицией дела иметь.

– Чем же оно такое неподходящее? – заинтересовался Гуров.

– Да повод у внучка для отъезда серьезный, – пояснила Антонина Егоровна. – Жениться он надумал. Поехал к родителям невесты, просить руки. Сами понимаете, что ваш звонок будет совсем некстати. Откажут ведь внучку.

– Что, родители невесты строгих правил? – вклинился Крячко. – На дворе двадцать первый век, а у них до сих пор старообрядческие замашки?

– Не старообрядческие, – охотно объяснила Антонина Егоровна. – Просто люди интеллигентные. Он – профессор, она – политик. Внучок хочет, чтобы все по-людски было. Невеста его шибко с мнением родителей считается. Он ее уже два года обхаживает, а результат нулевой. Войдите в положение, не губите мальчику будущее.

– Сколько лет мальчику-то? – окидывая старушку оценивающим взглядом, спросил Крячко.

– Сорок два, – простодушно ответила Антонина Егоровна. – Сынок мой рано дитем обзавелся. Едва школу окончить успел.

– А внучок, значит, не по стопам отца пошел. Из поздних, – усмехнулся Стас.

– Обещаю, мы будем предельно корректны, – поспешил вмешаться Гуров, пока Антонина Егоровна снова не обиделась. – И потом, телефонный разговор на сватовство никак повлиять не может. Не станут же интеллигентные люди подслушивать, о чем идет речь в чужом разговоре?

– Ладно, вам я верю, – вздохнула Антонина Егоровна. – Пишите номер.

Гуров достал записную книжку и под диктовку консьержки записал нужные данные, после чего оба полковника откланялись и вернулись к Ивану Сергеевичу. В холле их уже ждал Егоров.