Господи, помоги ее не убить.

Через час я наконец засыпаю. А, проваливаясь в сон, все равно будто слышу назойливую трескотню Гольцман. В этом пограничном состоянии я смутно пытаюсь уловить то, что меня тревожит, и никак не могу. В нервных метаниях я и провожу всю ночь.

14. Глава 14

На следующий день едва могу открыть глаза к двенадцати. Уснул только под утро, хотя я и при лучшем раскладе не встаю раньше десяти. Первым делом беру в руки телефон, и там уже с десяток сообщений от Гольцман. Я их даже не читаю. Сначала надо хотя бы поесть. Голодный я еще более негативный, чем обычно. Я проверяю соц сети, и вижу, что эта заучка маячит мне и оттуда. Хорошо хоть еще не позвонила. Мертвого достанет.

Поднимаюсь, натягиваю треники и футболку, плетусь умываться.

- Встал? – кричит мне из своего кресла дед.

- Нет, еще лежу!

- Засранец, - вяло парирует Де, и я ухмыляюсь.

Делаю себе яичницу и завтракаю под сериал. Настроение сразу улучшается. Наверное, это тупо, что мой эмоциональный фон напрямую зависит от наполненности желудка, но вот такая я примитивная скотина. Но я радуюсь ровно до того момента, как слышу обороты ключа в замке. Подрываюсь в коридор и успеваю к дверям, как раз чтобы увидеть, как отец заходит в квартиру.

Сую руки в карманы и небрежно интересуюсь:

- Стучаться не учили?

Он скидывает ботинки, даже не глядя на меня:

- Зачем, если у меня есть ключ?

- Дед, - кричу в комнату, - напомни мне дверь на защелку закрывать!

- Ярослав, давай без ругани. Хотя бы не в первые пятнадцать минут. Как у вас дела?

- Все путем.

Дед с кряхтением появляется в дверях зала. Уверен, что он каждый раз драматизирует, он у меня бойкий, не так уж и тяжело ему дается передвижение.

- Привет, Дим.

- Привет, пап.

Они замирают, глядя друг на друга. Ну прямо как после десяти лет разлуки в сцене из второсортного сериала.

Молча разворачиваюсь и ухожу на кухню. Мою за собой посуду. Такая у нас с дедом договоренность, и я стараюсь ее не нарушать.

К их диалогу даже не прислушиваюсь. У них свои отношения, которые меня не касаются.

- Чай сделаешь? – отец заходит на кухню уверенным шагом, прямо-таки по-хозяйски, и меня нестерпимо это раздражает.

За ним маячит Де.

- А что, прям по-семейному посидим? – едко бросаю я, но кнопкой чайника все же щелкаю.

- Ярослав.

- А что? Три поколения представителей Шмелевых. Сейчас сядем, обсудим насущные дела.

Отец садится за стол, широко расставляет ноги, смотрит на меня исподлобья. Отвечаю ему таким же взглядом. Выглядит он, конечно, как чувак с обложки журнала про сытую успешную жизнь. В сером спортивном костюме умудряется выглядеть дорого. Хотя почему умудряется? Костюм и правда дорогой. Видно невооруженным взглядом. У него и кипенно-белые носки кричат о том, что на них потратили неоправданно много денег.

Не выдержав, отворачиваюсь и достаю кружки. Завариваю чай, а дед, с неизменным звуковым сопровождением, режет ягодный пирог. Едва сдерживаю смех и чуть качаю головой.

- Шо веселимся? – интересуется он тихо, специально коверкая первое слово.

- Де, ну это прям МХАТ. Школа Станиславского.

- Ярик, ну не душни.

У меня буквально отпадает челюсть. Я округляю глаза:

- Давно слово новое выучил?

- Вчера, - довольно улыбается дед, - к месту употребил?

- Да, идеально.

И тут отец спрашивает, повысив тон:

- Над чем хихикаете?

Закусываю изнутри уголки губ и перевожу дыхание. С бряканием ставлю заварочный чайник на стол:

- О своем. Хихикаем. Можно?

- Не запрещаю. Просто интересно.

- Ой уж спасибо, что не запрещаешь.

Дед в этот момент толкает меня плечом и приземляет рядом с отцом пирог.