Этот был попроще. Его цветки, всего трехлучевые, тоже простирались на четыре уровня вверх, едва не захватывая круг огня. Зато в нем была та деталь, которая начисто отсутствовала в первом. Ритмичное биение сетки боевых цепей. Они мерцали в слаженном перекрестном ритме, отслеживая ситуацию на физическом, эмоциональном и внешнем астральном уровне примерно в пяти-восьми метрах вокруг.

Вглядевшись повнимательнее, я вдруг понял, что никаким Знанием у него и не пахнет. Просто этого типа с детства затачивали только на одну-единственную работу, которую он должен был делать во всех отношениях блестяще. Короче говоря, за три сиденья от меня находился человек, задача которого – убивать Носителей. Или, говоря понятнее, колдунов.

А вот старичок, так занятно перебиравший лапками в своем поношенном чемоданчике – просто самый настоящий колдун, или маг, или волшебник. Тут уж кому как нравится. Самое интересное, что у него отсутствовали все опознавательные знаки клана. Ни пульсирующего красного столба Ахурмазды, ни бледно-зеленой звезды клана Риго – вообще ничего.

И весьма вероятно, именно ему и предстояло быть скорой жертвой «несчастного случая». Например инфаркта. Защититься от той акулы, которая села сейчас ему на хвост, у него не было никаких шансов. Старик, скорее всего, Лекарь или Визионер. Конечно, пара-тройка фокусов защитного плана у него найдется. Но сегодня все они мимо кассы. Слишком все серьезно. Такой кадр мог даже мне доставить проблемы. При неосторожном обращении, разумеется.

Лихорадочно размышляя, что и, главное, как делать, я аккуратно прокачивал все вероятностные линии в поисках подходящего варианта. И тут, словно яхта по фьорду, короткими галсами вдоль прохода заскользила хорошенькая стюардесса. Недаром говорят, что лучшие трюки – старые трюки. Когда она, оглядывая пассажиров, наткнулась взглядом на киллера, все ее тело пронзила такая острая волна вожделения, что у нее даже дыхание сбилось.

Весь последующий спектакль я вел, словно кукловод, дергая в нужный момент за веревочки.

Наклонившись над убийцей так, что ему, наверное, сквозь вырез в блузке стали видны ее трусики, она о чем-то его спросила и, получив ответ, удалилась дальше по проходу, так призывно качая бедрами, что увлекла бы за собой и восьмидесятилетнего скопца. Естественно, внимание убийцы, пусть на краткий миг, но ослабло, переключившись на такой привлекательный объект.

Я привстал, поправляя багаж в отсеке у себя над головой, и моя верная авторучка расписалась на его шее тонкой пластиковой иглой с высокотоксичным композитом. Можно гордиться. Восемь метров, неудачный угол, вибрация, качка, плохое освещение… И глаза человека, в последний момент понявшего, что его уже убили.

Голова киллера расслабленно откинулась. Весь он как-то осел. Даже не глядя в его сторону, я мог с абсолютной точностью выписать свидетельство о смерти. Инсульт. С кем не бывает. Особенно при такой вредной профессии. Строго говоря, он еще не умер. Просто в глубокой коме. Смерть придет к нему позже. Примерно через три часа.

Я дождался, пока самолет наберет высоту, и вдавил кнопочку вызова стюардессы у себя над головой.

Через полминуты ко мне подошла та самая, над которой я так нехорошо пошутил, вызвав у нее приступ сексуальной агрессии.

Несколько удивленно и раздосадованно она поглядывала на безмятежно спящего, по ее мнению, человека.

На карточке, приколотой к белоснежной форменной блузке, на западный манер значилось только имя. Вера. Максимально тихо, но четко и внятно, я спросил: