– Натан, все в порядке? – к руке прикасается Маша, заглядывает в глаза, я делаю над собой усилие и улыбаюсь.

– Все хорошо, – шепчу, не мешая батюшке читать молитвы певческим голосом.

В церкви мы одни, вокруг нет ревущих детей, нервных родителей и приглашенных на торжество гостей. Спокойно, умиротворенно. Малышку раздевают, она смешно поджимает ножки, дергает ручонками в разные стороны, смотрит на меня. Вряд ли видит мое лицо, понимает, кто любуется ею, я не сдерживаюсь и трогаю ее крохотные пальчики.

Людмила передает девочку батюшке, он берет ее подмышки и подносит к огромной купели. Окунает, малышка не плачет, к моему удивлению, только зажмуривается. Заботливая крестная мама сразу же заворачивает ее в крестильное полотенце. Батюшка надевает крестик, мажет кисточкой пяточки, лобик.

Чувствую, в кармане пиджака вибрирует мобильник. Украдкой достаю, смотрю на дисплей, номер незнакомый. Не отвечаю, я не на работе, все рабочие вопросы после двенадцатого мая.

Экран гаснет. Через несколько секунд приходит сообщение. Читаю, сильнее стискиваю корпус телефона.

«Привет. Как дела? Майя».

Вот какого лешего она пишет? Зачем о себе напоминает, когда я стараюсь о ней не думать? Майя решила всколыхнуть воспоминания о себе в мае? А вдруг что-то случилось? Может, нужна моя помощь?

– Натан! – вновь дергает меня Никольская, я торопливо прячу мобильник в карман. Потом напишу или позвоню.

Крещение подходит к концу, для фото на память мне передают Ярославу. Подмигиваю малышке, она приподнимает уголки своих пухленьких губ, улыбается. Я даже не сразу обращаю внимание на щелканье затвора фотоаппарата.

Выдерживаю полчаса нужной для Никольской фотосессии. Яся начинает капризничать, что неудивительно. Она и так молодец, почти не плакала и не доставляла хлопот. Мать с дочкой скрываются с моих глаз, я иду рядом с Виктором.

– Она очень похожа на вас, – тихо замечаю. Останавливаемся возле машин и ждем, когда Маша вернется с малышкой.

– Ничего удивительного, она полноценная наша дочь.

– То есть? – непонимающе смотрю на Виктора, он усмехается.

– Суррогатная мать ее только выносила, а яйцеклетка Маши, сперма моя. Генетически дочь нам родная. Ты, наверное, думал, что, раз малышку выносила чужая тетка, то она как-то связана с ней?

– Откровенно говоря, да. Теперь буду знать.

– Кстати, спасибо за помощь в составлении договора. У нас был момент, когда суррогатная мать после рождения Яси вдруг почувствовала какую-то связь с малышкой, повела себя некрасиво по отношению к нам. Договор быстро помог навести порядок у женщины в голове.

– Я Маше об этом говорил, рад, что она прислушалась.

– Ты для нее авторитет, – Виктор улыбается, я приподнимаю брови. – В плане работы, в остальном Маша слушается меня.

– Это хорошо.

***

– Ты неплохо смотришься с ребенком на руках, – Никольская подходит ко мне, я держу на руках Ясю.

Пока гости весело болтают за столом, едят и пьют, мы с малышкой прогуливаемся по саду. Девочка меня настолько очаровала, что я готов все время держать ее на руках, никому не отдавать. С ней я вновь понял, как остро хочу вернуть это чувство наполненности, нужности, важности. Я хочу своих детей.

– Она прелесть.

– Я начинаю ревновать, но могу тебе эту прелесть привозить на ночь, чтобы ты знал: ночью красавица превращается в чудовище.

– Ты драматизируешь. Разве может это чудо быть чудовищем? – заглядываю в голубые глаза, малышка выдает свое «гу». – Вот видишь, мама, ты не права.

– Тебе стоит жениться и завести своих, – замечает Маша. Мы подходим к скамейке, присаживаемся.