Там похищенных осматривают и решают их судьбу. Многое зависит от внешности девушки, от ее характера и от невинности тоже зависит.

Но даже лучшая в жутких условиях судьба одинакова: девушек продают в рабство.

Выводят на длинный широкий помост перед похотливой мужской толпой и оценивают, как скот.

От этой мысли меня мутит сильнее, и я крепко стискиваю зубы.

Простые воины не имеют права покупать себе наложниц и возможности содержать их. Они живут все вместе в казарме и подчиняются господину — главе клана.

Все купленные девушки принадлежат господину, а вот он уже раздает их на растерзание слугам, если девушка надоест ему и особенно если она как-то провинится.

Те, кто сильно сопротивляются при похищении, особенно рискуют стать добычей жестоких воинов.

Меня сильно тошнит, по щекам давно текут горячие слезы, и мне безумно страшно.

Вэнк бежит очень быстро и уже долго — поначалу я еще различаю привычные деревья, кусты и развилки дорог, но постепенно они сменяются незнакомыми.

Я сорвала голос, продолжая кричать, и уже не надеюсь на немедленную помощь.

Мне слишком плохо и страшно. Я ненавижу вэнков. Я хочу, чтобы этот проклятый навсегда оглох!

Но о том, что я пошла собирать ягоды нури для Нуми, не жалею. Я бы все равно пошла.

Наши меня уже точно ищут.

В какой-то момент я обреченно закрываю глаза и прекращаю кричать — так немного меньше мутит.

А отрываю, когда слышу грубые резкие голоса вэнков. И ничего из их слов не понимаю. Я не учила их поганый язык, его у нас никто не учит.

Это блокпост на входе в громадную мрачную крепость-город.

Стены из высоченных черных каменных валунов, четко сбитых вместе. Укрепления страшного города возвышаются за ними.

Вэнк привычным жестом снимает меня с плеча и сравнительно аккуратно укладывает на быстро расстеленное другим воином небольшое мягкое покрывало.

Мне дают возможность отдышаться, справиться с тошнотой и немного прийти в себя.

Только это невозможно: другие вэнковские воины обступают покрывало плотным кругом, точно живая стена.

Я крепче стискиваю зубы. Враги не услышат ни стона, ни мольбы.

Я не покажу, как мне до паники жутко от одного вида их грубых лиц и раскосых глаз с желтоватым отливом.

А они только и ждут моей малейшей непокорности, чтобы заявить господину: «Эта рабыня строптива, из нее выйдет слишком плохая служанка! Отдай ее нам, хозяин!»

Не дождутся.

Сердце бьется предательски громко, я вся дрожу.

Меня спасут. Случится ли чудо, колдовство или вторжение тэнхи, я буду ждать и выбираться из этой мрачной крепости. Буду искать малейшие дыры в их обороне.

Я слабая, но моя ненависть придаст мне сил.

Каким-то девушкам всегда удается спастись, потому мы и знаем некоторые обычаи проклятого племени.

Правда, обычно это уже рожавшие женщины. Матери.

Чаще всего вэнки их даже не похищают. А если ошибаются и хватают девушку, быстро восстановившуюся после родов, то ее возвращают. Выкидывают в лесу поблизости от своего паршивого города.

Наверное, подло боятся, что иначе все племена тэнхи придут вместе и уничтожат их.

Я шмыгаю носом, вытираю слезы с лица и тщательно отвожу глаза от ужасных скалящихся рож. Нужно дышать ровнее. Когда ровно дышишь, успокаиваешься.

Надо перетерпеть.

Блокпост — это единственный шанс для простых вэнковских воинов подробно рассмотреть пленниц, и все они хотят там служить.

С пару десятков глаз жадно ощупывают голодными темными взглядами каждый изгиб моего тела.

Наши мужчины не позволяют себе таких грубостей.

Девушки тэнхи ходят в легких топиках, едва прикрывающих грудь, и коротких юбках, удобных для бега и лазания по деревьям. Именно в таком простом наряде я сейчас.