***

- Ты вчера хотел поговорить со мной, - заглядываю к отцу в кабинет. – У меня тоже есть разговор. Я хочу поехать вместе с Николь в Германию.

Папа сидит за столом, уткнувшись в бумаги. Поднимает голову, чуть приспускает очки, а я почему-то именно в этот момент отмечаю, как он постарел, отчего сердце неприятно щемит. Он не заслуживает всего того, что происходит. Почему на нашу семью столько свалилось?

- Когда ты собралась ехать?

- На днях.

- Что за глупости? У нее школа. Репетиторы. Лучше дождаться каникул, Эрика.

- Нет, надо прямо сейчас, иначе мы ее потеряем! – вырывается у меня. Я не хотела быть настолько откровенной, не хотела волновать его. Папе нельзя нервничать… Но глядя в его лицо понимаю, что поздно идти на попятный. Папа как-то сереет прямо на глазах.

- Это Инга, да? Она не могла не влезть… - произносит с трудом, голос почти неузнаваемый, скрипучий, горький.

- Зачем меня держать в неведении? Я должна все знать, пап. Я хочу помочь…

- Чем помочь, Эрика? Тетушка поделилась с тобой своим планом? Что ты должна соблазнить нашего врага? Это безумие. Я велел ей не сметь даже думать…

- Пап, я не собираюсь себя продавать! Я хочу увезти Николь! Он уже сделал тест, понимаешь? Сделал! Давид точно уверен, что он отец Николь! Напиши доверенность, и мы уедем, это единственный выход…

- Ошибаешься, бежать не лучший вариант. Мы встретимся в суде. Он не сможет отобрать ребенка. Максимум, что получит – посещения в определенный день…  

- Нет, ты не понимаешь! Он способен на все! Он даже предложил мне выйти за него замуж… Чтобы мы вместе воспитывали Николь…

- А ты?

- Я не могу выйти за него замуж…

- Да, конечно же не можешь! Он убил твою мать! Я никогда этого не позволю, никогда! Но и спасаться бегством от этой сволочи мы не будем. Не волнуйся, у меня еще остались связи, детка. Все может и выглядит печально, но на самом деле Давид еще пожалеет, что полез к нам.

- Извини, Генрих, я не помешала? Мне нужна Эрика… - наш разговор прерывает вездесущая Инга.

- Ты кстати, потому что у меня очень даже много вопросов! Что ты себе позволяешь? Что возомнила? – обрушивается отец, не стесняясь в выражениях.

- Не понимаю, о чем ты, Генрих! – обороняется Инга.

- Серьезно не понимаешь? Я о том, что ты посмела втянуть Эрику в то, что ее не касается. Почему ты свою дочь под Бахрамова не подложила?

Это прозвучало очень грубо и жестоко, я даже зажмурилась, увидев, как вспыхнула и залилась краской тетя. Мне очень жаль ее в этот момент. Хотя отец лишь обнажил реальность. Она действительно так поступила. Продала. Меня. Подсунула хищнику свежее мясо. Но после следующей тетушкиной фразы, выкрикнутой с яростью, у меня пропадает всякое сочувствие.

- Моя дочь к этому уроду не ластилась в четырнадцать! Но сосалась с женихом старшей сестры! Не впутывай Ванду, она не имеет к этому никакого отношения! А вот Эрика – имеет.

Отец вскакивает с кресла, огибает стол. Раздается звук пощечины, Инга отшатывается. В кабинете виснет пронзительная тишина. Хлопок двери. Отец выбежал как ошпаренный. Инга, охнув, падает в кресло по другую сторону от стола.

- Мне жаль, - подхожу и сжимаю ее плечо. Мой голос дрожит. Папа никогда не поднимал ни на кого руку. Даже в детстве, когда я или Марго шалили, безобразничали, он ни разу даже по попе не дал… - Он не имел права… Тебе принести лед?

- Он старый кретин, выживший из ума. Верит, что сам справится. Придурок полный, - с горечью выплевывает Инга. Я же, просто пытаюсь всех нас спасти. Ты знаешь, как давно я веду его бухгалтерию. Мы на нуле, нам светит банкротство, позор. Но что ты, что твой отец два твердолобых идиота… Ты думаешь, что спасешься от Давида в Германии? У него есть даже частный самолет. С таким мужчиной нельзя вести себя как в голову взбредет! Ты забыла, что он сидел? Кто знает, на что он способен в гневе, мы и так от его прихоти зависим, а ты ему по морде даешь? Эрика… Ты абсолютная, круглая идиотка. Меня от вас обоих тошнит!