- Я тебя не понимаю! Что за цепь? Чего ты хочешь от меня?
- Скоро поймешь…
Снова недоговоренности, загадки. Он прав, это изматывает. Я без сил. Меня тошнит, перед глазами плывут черные точки, лоб покрылся холодной испариной. Сама не понимаю, как он успел подхватить меня, не давая упасть. Опускаю голову, надеясь, что головокружение пройдет, затем поднимаю глаза.
Давид так близко и так пристально вглядывается в меня, что невольно смущаюсь. В темных, почти черных глазах мало что можно прочитать.
- Все в порядке. Спасибо.
- Мне так не кажется. Тебе…
Тут он дотрагивается до моей руки, случайно, но я вскрикиваю от боли. Давно пора было выпить таблетку…
- Ты ненормальная, - смотрит на распухшую руку Бахрамов. Я снова начинаю терять равновесие, ненавидя себя за слабость. Давид подхватывает меня на руки и несет к выходу.
Как же мне это не нравится. Хочется стать невидимкой. Он дает повод для сплетен, можно сказать подставляет меня! Все пялятся, уверена, что многие лезут за мобильниками, дабы сделать скандальное фото.
- Немедленно опусти меня на ноги! – шиплю яростно. – Что за дурацкая игра? Куда ты меня тащишь?
- В постель, - рявкает Давид.
6. Глава 6
Мне после этого заявления становится совсем плохо, я почти без сознания, смутно помню, как Бахрамов выносит меня из здания, запихивает в черный джип на заднее сидение. Не знаю, сколько продолжалась поездка, но в результате я оказалась не в его постели, к своему огромному облегчению, а в дорогой частной медицинской клинике, где мне сделали рентген, наложили тугую повязку, вкололи обезболивающее и выписали рецепт на сильнодействующий препарат, который можно принимать всего дважды в день, имеющий гораздо больший эффект, нежели мои таблетки. Его достаточно принимать утром и вечером, как объяснил доктор. С рукой, слава Богу, ничего не произошло страшного, никакого перелома или трещины, всего лишь очень сильный ушиб.
Наверное, Давиду тоже очень больно… Хоть синяк на его лице не сильно заметен. Впервые внутри шевельнулось нечто, похожее на раскаяние.
- Спасибо… Извини, что тебе пришлось столько времени на меня потратить, - говорю Давиду, когда выходим на улицу. Уже стемнело, времени на обследование ушло прилично. Идем обратно к машине. – Я могу такси вызвать… Да, и я, конечно же, верну тебе деньги за все процедуры и так далее...
- Заткнись, Эрика. Садись в машину.
Бахрамов показывает на переднюю дверь, но я, разумеется из чувства противоречия, выбираю заднюю. На что он лишь хмыкает, садится за руль. Я уверена, что Давид везет меня домой. Есть огромное желание сказать, что не стоит, что вызову такси… Но по его лицу в зеркале заднего вида ясно вижу – что в ответ услышу новое: «Заткнись».
Поэтому, выбираю равнодушный игнор. В итоге, в полном молчании едем куда-то по вечернему городу, снова засыпаю, устав от событий этого бесконечно длинного дня, от обследований, ну и обезболивающее, что дали в клинике, тоже играет свою роль.
Когда открываю глаза, то не могу понять, где нахожусь.
Давид паркуется возле внушительных железных ворот, высотой, наверное, метра три. Я уже открываю рот, чтобы спросить требовательно, куда он привез меня, когда вдруг пронзает узнавание…
Я была здесь однажды, семь лет назад. Это особняк родителей Давида. Как раз в то время начался его роман с Марго, в этом доме была устроена роскошная вечеринка на рождественские праздники. Бахрамов пригласил всю нашу семью. К тому моменту, его родителей уже не было в живых. Насколько я помню, Давид не любил говорить о них. Наверное, потому что был приемным ребенком. Его усыновила очень состоятельная семья, во время своего путешествия по Ближнему Востоку. Давид родился в очень бедной, можно сказать нищей семье, и вид босоногого мальчика на одной из улиц маленького городка, тронул сердце женщины, которая не могла иметь своих детей. Поэтому, богатые супруги сделали все, чтобы усыновить Давида официально, увезли мальчика в Россию и вырастили как родного сына. Но конечно, это лишь скелет истории, который лежит на поверхности. Все могло быть иначе. Мне ничего не известно о подводных камнях, которые наверняка есть… Не знаю, каково ему было так сильно поменять среду обитания, не скучал ли он по родным.