- Хм, и ты еще будешь отрицать то, что происходит между нами? – хрипло спрашивает Бахрамов. – Ты ведь хочешь меня. Это не самопожертвование. Это страсть, детка. Тебе мешает лишь одно. Призрак сестры. Ты должна его похоронить. Марго больше нет. А мы – есть. И то что было когда-то. Твое невинное обещание, детка. Твой поцелуй. Я не забыл его…
Меня охватывает ярость, оглушающее желание снова ударить Бахрамова по лицу, но рука слишком болит, чтобы я могла замахнуться. Левая же, не даст желанной силы удара. Остается лишь ответить Давиду взглядом, вложив в него всю ярость и бешенство, вызванные его грязными словами. Я действительно сгораю от ненависти сейчас. И то, что юношеское влечение к нему никуда не ушло, лишь усиливает это чувство.
- Знаешь, что я думаю? На самом деле ты хочешь дать мне то, за что так смертельно обиделась вчера. Одна ночь, Эрика. Без обязательств…
Хочу ответить язвительно, но в горле застрял комок. Безумно унизительная ситуация, просто край. Как противно осознавать, насколько уязвима перед ним. Почти в полуобморочном состоянии, не нахожу сил для сопротивления, когда Бахрамов привлекает меня к себе, обняв за талию. Всеми силами стараюсь помешать прижать меня к мускулистой груди, но действую фактически одной рукой и терплю фиаско. Губы Давида изгибаются в насмешливой улыбке: он словно насмехается над моими тщетными попытками.
- Это ведь все игра, верно, девочка? Тебе нравится, когда тебя заставляют? Когда мужчина доминирует. Так, ты можешь потом врать себе, что тебя принудили. Я согласен на эту игру.
- Ты больной ублюдок, - выдыхаю, приходя в ярость от такого предположения.
Все мое тело как натянутая вибрирующая тетива, невыносимое напряжение сковывает, угрожая нервным срывом. Потому что приходится сейчас не только противостоять Давиду, но и слабости, которая охватывает все тело. Силы и самообладание тают на глазах. И я не понимаю, как справиться со всем этим. Давид не первый мужчина, обнявший меня. Но подобная реакция точно со мной впервые, все тело дрожит, словно наэлектризованное. Поднявшаяся из неизведанных глубин и накатившая темной волной страсть приводит в ужас. Пытаться совладать с ней — все равно что сражаться с воздухом. Внезапно меня посещает предательская мысль, что я вовсе не хочу прерывать эту близость, похожую на сладкую пытку, а, напротив, готова раствориться в ней.
Глаза Давида становятся совсем черными и блестят, завороженно смотрю как его губы приближаются к моему лицу. Одновременно, легкими, чувственными движениями пальцев он поглаживает мою спину. У меня вырывается глубокий вздох, исполненный самых противоречивых чувств, в которых не под силу разобраться. В нем смешались гнев, тревога, страх…
Но поцелуя нет. Давид разглядывает меня еще пару минут пристально, а потом отступает. И меня охватывает разочарование. Боже, я беспросветная идиотка. Ну сколько можно поддаваться на его провокации?
Я должна прекратить так реагировать на него. Он ведь едва подошел, а у меня уже подкашиваются ноги и все плывет перед глазами. И я люто ненавижу его сейчас, за то, что может так легко извлечь из меня диаметрально противоположные чувства.
- Сколько ты еще будешь лгать? Это выматывает, разрушает. Зачем тебе это? – спокойно спрашивает Бахрамов.
Устало зажмурившись, прислоняюсь к стене.
- Когда ты оставишь меня в покое? Неужели тебе так хочется отомстить?
- Это не месть.
- Что же тогда?
- Ты сама нашла меня, Эрика. Тем самым ты запустила цепь событий, которую уже не остановить, не стоит и пытаться.