— Настолько боишься собак? — издевательски задал вопрос.
Я кивнула, и мне стало стыдно за свою реакцию. 
— Я готова сделать всё, что ты захочешь, — ляпнула, опустив глаза в пол. Я солгала Марату, но он явно читал меня, как открытую книгу. Подойдя ко мне ближе, совершенно не брезгуя моим беспорядком, мужчина схватил за подбородок и вздернул мое лицо вверх, чтобы я смотрела ему в глаза. 
— Скажи еще раз, — рыча, отдал приказ, сцепив губы в тонкую полосу до побеления. Прищуренный черный взгляд Марата сканировал меня, не давая шанса увильнуть от него. Я замешкалась, не решаясь повторить слова, сказанные в порыве отчаяния. Казалось, время нарочно остановилось вокруг нас, и даже охрана, что шла следом за нами, затаили дыхания. Марат выжидал, а я… я снова пошла против него и плюнула в лицо. — В клетку её! — рявкнул Дьяволин, стирая мою слюну с щеки. Терпению мужчины пришел конец. Его глаза горели яростным огнём, и, наверное, мне исключительно повезло, что Марат, развернувшись на пятках, направился к парадной части дома. Наспех он разрядил пистолет, и убрал его за спину, пряча за упряжку ремня. Марат не обернулся… он просто оставил меня одну, бросил на растерзание своей охране. Но обещание наказания сдержал, демонстративно показывая свою власть надо мной.
— Идем, — один из грузных мужчин, не церемонясь, схватил меня под локоть. Оба в два счета разобрались со мной, потому что для них я не составила никакого труда. Мое сопротивление было смехотворным. Пинаясь и выкрикивая ругательства, я лишь усиливала в мужчинах агрессию по отношению к себе. 
Меня буквально вволокли в огромный питомник, состоящий из нескольких десятков клеток. Почти все они были заполнены собаками, и, когда охранники потащили меня в самый дальний угол, где была свободная клетка, я заплакала. Я не верила, что это происходило со мной, и Марат действительно готов был выкинуть меня на улицу, сравнять с землей и показать мне, как ничтожна ценность моей жизни.
— Я не хочу! Отпустите! Что вы за люди такие!? — сливаясь голосом с лаем собак, я старалась перекричать их и достучаться до мозгов идиотов-охранников. Мужчины затолкали меня в клетку, и справой стороны псина до одури испугала меня, просунув свою пасть между прутьями, она зарычала. Обезумевшие глаза животного налились кровью, так сильно собака желала впиться в мою плоть и разорвать на части. Отползая к другой стороне, я спиной уткнулась в прутья, и подтянув ноги к груди, затряслась всем телом. Охранники смеялись надо мной, ничуть не проявляя ко мне человечность, потому что сами были зверьем. 
— Вот тебе и дорогая игрушка, — прыснул один из них, одарив меня презрительным взглядом. — Насыпь ей корму, пусть ощутит все прелести заточения, — захохотал он, и начал подражать собакам, рычать и лаять на меня.
— Да ладно тебе, оставь девчонку, — сжалился второй. — Пусть хозяин сам с ней разбирается. Не лезь к ней, — с предупреждением обратился к своему напарнику. Затем оба, под неслышные мне шутки, загоготали и направились к выходу. Я была не просто поражена тем, как легко они выполнили приказ Марата, а тем, как обыденно для них сажать людей в клетку, словно это происходило не в первый раз. 
Пес продолжал лаять, разбрызгивая своей слюной по клетке. Холодные прутья впились в мою спину и мне стало не по себе, словно оказалась в тюрьме и теперь навсегда затеряюсь среди неизвестных. Охранники вышли из питомника, закрыв металлические двери с наружной стороны. Красная лампа, что освещала помещение начала мелькать, как система сигнализации. Обратив на это внимание, я предположила, что они заперли меня тут под замок. Боже… как будто они боялись, что я снова сбегу. Прискорбно хохотнув, я зло посмотрела на псину, и на удивление лай собак в миг прекратился. Опустив голову на колени, я закрыла глаза, желая оказаться где угодно, но только не здесь.