Последней надеждой стал Совет Старейшин. Двенадцать седобородых хранителей закона неторопливо перетасовывали пожелтевшие свитки, шевелили перьями над древними печатями, и, наконец, самый старший, не поднимая глаз, произнес:

– Контракт скреплен кровью. Закон не на вашей стороне, дитя.

Эти слова, как яд белладонны, оборвали последнюю надежду.

Мой мир рухнул – бесшумно, безжалостно.

И вот я стояла здесь – за тяжелой бархатной ширмой, глядя сквозь узкую щель на зал, полный зевак. Свет люстр слепил, шепот толпы душил.

Но я цеплялась за иллюзию спасения. Вдруг покупатель окажется сговорчивым? Вдруг я смогу выкупить свободу, смыть грязь с имени Монфор?

Назло толпе, жадной до чужого унижения, этим кровожадным гиенам. Газетчикам, которые смешали мое имя с грязью, шлепая один гадкий заголовок за другим. Ричарду, что расхаживал по залу торгов, словно король бала, обменивался короткими разговорами с потенциальными покупателями.

– Леди, – негромко спросил уже знакомый распорядитель, появившись у ширмы, его лицо было непроницаемым, как маска, – вы готовы?

Я сжала кулаки, чувствуя, как кольцо с гербом Монфоров болезненно врезается в кожу, напоминая о долге и чести, и мысленно поклялась себе, глядя в бездну страха: что бы ни случилось – я выдержу.

Вопреки всему.

– Готова, – твердо ответила я.

На мгновение мужчина замялся, словно подыскивая нужные слова, а затем тихо добавил:

– Хочу сказать… Ситуация беспрецедентная. – Его голос едва дрогнул, и он отвел взгляд, будто сдерживая бурю внутри. – Мы не посмели отказаться от проведения этого аукциона лишь потому, что здесь, в стенах Великой Палаты, вам гарантировано соблюдение закона.

Он поднял на меня взгляд – твердый, с горькой решимостью:

– Мы проверили каждого потенциального участника торгов. До мелочей. Отсеяли всех, у кого нашелся хоть намек на непорядочность, неподобающие наклонности или сомнительные связи. – Он выдохнул тяжело, как человек, принявший на себя больше, чем должен был. – Будьте уверены, все, что в наших силах, будет сделано.

Я едва заметно кивнула, спрятав руки в складках платья.

– Полагаюсь на вас, – прошептала я и впервые за долгие две недели почувствовала не одиночество, не обреченность… а поддержку. Маленькую, как искра во тьме, но такую необходимую.

Распорядитель жестом повел меня к залу. Гонг ударил – медный, гулкий, как молот на плахе.

– Прошу всех участников занять свои места. – Голос аукциониста звучал громко и четко. – Мы начинаем.

Второй гонг. Я шагнула из тени занавесей в ослепительный свет «Гранд-Этериума», ощущая себя последним экспонатом вымершей династии.

Сотни взглядов впились в меня. Холодные глаза аристократов, жадные взоры дельцов, любопытные вздохи дам, наслаждающихся моим позором.

Но я была непоколебима.

Мое платье сапфирового оттенка ниспадало до пола, а серебряная нить фамильного герба на груди оставалась единственным оплотом гордости. Волосы были собраны в безупречную прическу, и ничто не выдавало внутреннего волнения.

Я была воплощением ледяного достоинства – последняя Монфор, гордо стоящая на краю пропасти.

– Сегодня, в рамках закона о перепоручении супруги, у вас есть возможность заключить брачный союз с леди Амалией де Монфор, – произнес аукционист, склонив голову с уважением. – Она последняя представительница рода, получившего статус магической аристократии за заслуги перед короной. Обладает даром магии третьего круга и дипломом с отличием факультета Высших Алхимических Искусств Столичной Магической Академии. В собственности леди – фамильное поместье в Золотой Долине и фабрика зелий «Монфор Альба». Внимание! – Он выдержал паузу, обведя зал взглядом. – Все имущественные активы остаются в ее собственности и в случае развода не подлежат разделу.