Багиров напряжен. Все это время он ехал на «дальних», наматывал круги приблизительно в той зоне, куда могли успеть дойти Олег и Виталий. Останавливался, выходил и осматривал разрушенные дома. Безрезультатно. Мы все понимали, что поиски вряд ли к чему-то приведут. Кричать и звать их по-русски было опасно. Из какой щели могут выползти моджахеды, сложно предсказать. Здесь всегда нужно быть осторожным, даже в той части, где нет боевиков. Кто может оказаться родственником или осведомителем, никогда не узнаешь.

Наблюдая за тревогой мужчин, я сожалела, что поддалась панике и отпустила их. Могла ведь задержать, отговорить от опрометчивого шага. Багировы не изменяют своим принципам и убеждениям. Настоящие офицеры до мозга костей.

— Нужно отсюда выбираться, — едва слышно произносит Тарик на английском. — Если не успеем проскочить до темноты, нужно будет искать место, где сможем спрятаться. Ближе к большим населенным пунктам это будет сделать сложнее. В округе кругом их посты, в городах и селах каждая вторая собака – люди боевиков. Да и машину сразу опознают, будут задавать вопросы.

— Здесь еще посмотрю, — притормаживает Север у относительно большого разрушенного здания. Владимир напряжен. Он готов идти искать друзей, но понимает, что его ранение будет нас задерживать. Действие обезболивающего уже давно прошло, теперь приходится терпеть боль.

— Тарик, ты как? — высовываюсь вперед между сиденьями, чтобы взглянуть на друга, как только Мирон покидает салон, громко хлопнув дверью.

— Нормально, голова только болит, — силится улыбнуться, но выходит гримаса боли.

— Кто ударил тебя по голове? Откуда у вас машина? Где вы вообще были? — спрашиваю друга. Мне хочется знать, что с ними произошло за то время, пока их не было. Ведь произошло что-то, раз мой друг находится в полуобморочном состоянии.

— Пчелка, не жужжи так громко. Столько вопросов, столько вопросов…

— Тарик, я хочу знать, что произошло, — не собираюсь сдаваться. Я за эти часы чуть с ума не сошла, такого себе напредставляла, что наверняка обзавелась седыми прядями.

— Что произошло? — хмыкает друг. — Ну, что произошло, — тянет он задумчиво. — Этот твой русский – настоящий псих, вот что произошло, — бурчит друг. После его слов закрадываются нехорошие подозрения.

— А можно поподробнее, Тарик? — пихнув друга в плечо. Застонав, он хватается за голову. Ох, блин, забыла, что он ранен. С другой стороны, нечего интриговать, когда мы все на нервах. — Он не мой русский, — добавляю раздраженно. — Прости.

— Аврора, тебе обязательно выяснять это прямо сейчас? — бурчит друг, вглядываясь в темноту за лобовым стеклом.

— Да, обязательно. Мирон вошел в здание, его пока не видно, рассказывай, — поторапливаю его.

— Тогда еще раз скажу, что он псих, — обернувшись ко мне. — Я реально его боюсь.

Насколько я поняла, Владимир не владеет английским, наверное, это к лучшему. Поговорим без свидетелей. Не знаю, что мне сейчас расскажет Тарик, но при допросе, который последует после того, как мы все вернемся, будет лучше, если он ничего не расскажет. Командованию не обо всем нужно знать.

— Меня остановили моджахеды, когда я направлялся в город. Надо было спрятаться, когда увидел их машину, — зло мотнув головой. Но тут же стонет, хватаясь за голову. Забыл о сотрясении. — Они хотели меня убить, — смотрит на меня, ища поддержки во взгляде, но я что-то неспособна сегодня на поддержку. Там, в багажнике, умирает мой брат, все мысли только о нем. Устала я очень. — Чтобы спасти свою жизнь и иметь возможность привести помощь, — вздыхая, продолжает друг, — пришлось сказать, что я знаю, где находятся пленные…