Эдену захотелось спросить, когда именно и почему она убедилась в таком, но он не осмелился перебить серьезно вещавшую мисс. – Когда окажетесь в комнате, вы заметите первым делом картину Рембрандта, так вот, не она вам нужна... Чуть нижу, правее, висит портрет кисти Хогарта... вот за ним и находится сейф...

 – Сейф?! – Эдену поплохело до мушек перед глазами: во что его втравливает ангелоподобная мисс с задатками вора-домушника? – Вы ничего не говорили про сейф. Сейф все меняет! Если меня вдруг поймают...

 – Постарайтесь, чтоб не поймали, – даже не улыбнулась мисс Грейс.

 – Я – не вор, мисс Стаффорд. Если отец ваш услышит... или слуги...

 – Отец сейчас в адмиралтействе, а слуги в его кабинет просто так не заходят. Не трусьте, мистер Джексон, это вам не идет! – И продолжила как ни в чем ни бывало: – Итак, за картиной есть сейф. Я назову вам правильный шифр! В сейфе вам нужно взять только тетрадь с красной обложкой. Только ее, ничего больше. Вам все понятно?

Эден сглотнул так, словно яблоком подавился, причем всем целиком.

 – Понятно.

 – Тогда поторопитесь! Отец может вернуться в любую минуту.

Такая угроза возымела силу пинка, и молодой человек, совершенно непонимавший, как ввязался в такую ужасную авантюру, вылез из экипажа. Комбинацию шифра мисс Стаффорд шепнула ему в последний момент, как благословение к битве...

Томас вопросительно на него поглядел с облучка...

 – Э... я скоро буду, – произнес Эден и потащил свое отяжелевшее тело через дорогу к богатому дому под номером двадцать один.

Чтобы не упасть в грязь лицом, он с ходу вошел в дружелюбно распахнутые ворота (Томас и мисс-авантюристка, определенно, за ним наблюдали) и нырнул в кусты настолько изящно, насколько это вообще было возможно. Потом, следуя указаниям, он пробрался за фасад дома и, опасливо заглянув в третье окно от угла и убедившись, что в комнате никого нет, достал нож. Поддел раму... в надежде, что та не поддастся, и ему не придется лезть внутрь, но щеколда слетела быстрее и легче, чем он полагал – Эден, в последний раз вдохнув запах свободы (кто знает, что будет потом), втянул себя в комнату головою вперед. И, хотелось бы верить, сделал это бесшумно... Но сердце стучало так сильно, что он едва различал сторонние звуки. А все дело в том, что какое-то время назад – пять лет назад, если быть точным – он тоже забрался в окно по наущению неугомонной девчонки и едва не умер от страха, будучи пойманным призраком Темного дома. Это теперь он знает, что Джексон – вовсе не призрак – такой же человек, как и все, но испуг сделал тогда свое черное дело: с тех пор Эден стал опасаться темных окон, незнакомых домов с этими темными окнами и вообще лазанья в них. К счастью, как ему думалось, он достаточно вырос, чтобы больше подобных действий не совершать, но...

И все из-за Кэтрин. Опять!

Это только ради нее он полез в дела обворожительной мисс и растреклятое это окно соответственно.

Пока он так размышлял, сердце его относительно успокоилось – билось не прямо у горла, а где-то чуть ниже, возможно, в желудке – и он, наконец, осмотрелся. Большой письменный стол, книжные полки под потолок с одной стороны, с другой – стена, увешанная картинами. Вот и Рембрандт, о котором говорила мисс Стаффорд, а вот портрет пожилого мужчины в ночном колпаке кисти Хогарта... Эден поднялся на ноги и прокрался к тому джентльмену.

 – Извините, что потревожил, – зачем-то шепнул он ему, касаясь рамы в поисках механизма. Та откинулась просто как открывается дверь, и он увидел цифровое реле. Почти протянул к нему руку, как послышались голоса и звук двух пар обуви, стучащих по полу. Ему показалось, что и голоса, и гулкое эхо шагов – все разом устремлено к кабинету мистера Стаффорда, то есть в эту самую комнату, в которой был Эден.