– Я отвечу.

– Наверное, еще один репортер.

Он снял трубку настенного телефона около холодильника. Но то был вовсе не репортер. Звонил Эверетт Корделл, главный патологоанатом Санта-Аны, и звонил он из морга. Тут возникла серьезная проблема, он хотел бы поговорить с миссис Либен.

– Я друг семьи, – заявил Бен. – Я отвечаю вместо нее на телефонные звонки.

– Я хотел бы поговорить с ней лично, – настаивал патологоанатом. – Дело срочное.

– Вы же должны понять, какой тяжелый день был сегодня у миссис Либен. Боюсь, вам придется поговорить со мной.

– Но ей необходимо приехать сюда, – жалобно проговорил Корделл.

– Куда сюда? В морг? Сейчас?

– Да. И чем скорее, тем лучше.

– Зачем?

Корделл поколебался, потом ответил:

– Все это неприятно и непонятно, и, конечно же, рано или поздно все объяснится, думаю, что скоро, но… ну, дело в том, что мы не можем найти тело Эрика Либена.

Уверенный, что он не так понял, Бен переспросил:

– Не можете найти?

– Ну… возможно, не туда положили, – нервничая, объяснил Корделл.

– Возможно?

– Или… украл кто-то.

Бен выяснил кое-какие подробности, положил трубку и повернулся к Рейчел.

Она стояла, обхватив себя руками, как будто ей внезапно стало ужасно холодно.

– Ты сказал, из морга?

Бен утвердительно кивнул.

– Эти бестолковые бюрократы, судя по всему, потеряли труп.

Рейчел побледнела, в глазах появилось загнанное выражение. Но почему-то казалось, что эти дикие новости ее вовсе не удивили.

У Бена появилось странное чувство, что она весь вечер ждала именно этого звонка.

Идеальный порядок в офисе патологоанатома говорил о том, что Эверетт Корделл – человек, помешанный на аккуратности. Никаких бумаг, книг или папок на столе. Только регистрационный журнал – новый, чистый, без помарок. Стакан с карандашами и ручками, нож для разрезания писем и фотографии его семьи в серебряных рамках – на своих раз и навсегда определенных местах. На полках за письменным столом – сотни две-три книг в таком превосходном состоянии и так ровно поставленные, что казались нарисованными на стене. Его дипломы и две анатомические схемы развешаны по стенам настолько ровно, что так и виделся Корделл с линейкой и угольником в руках, каждое утро тщательно проверяющий, насколько правильно они висят.

Об одержимости Корделла чистотой и порядком можно было судить и по его наружности. Высокий, пожалуй, излишне худой, лет около пятидесяти, с резкими чертами аскетического лица и ясными карими глазами. Идеальная стрижка, ни один волосок не выбивается. Руки с длинными пальцами – кости, обтянутые кожей. Белая рубашка выглядит так, будто ее пять минут назад выстирали, а стрелки на темно-коричневых брюках такие острые, что почти сверкают в свете ламп.

Усадив Рейчел и Бена на темные соснового дерева стулья с темно-зелеными сиденьями, Корделл обошел стол и уселся на свой собственный стул.

– Я очень огорчен, миссис Либен, что мне приходится добавлять еще и этот груз к тому, что вам пришлось сегодня пережить. Это ужасно. Я еще раз прошу прощения и приношу вам мои глубочайшие соболезнования, хотя и понимаю: что бы я ни говорил, дело от того не станет менее неприятным. Вы хорошо себя чувствуете? Может быть, вам дать стакан воды или что-нибудь еще?

– Не беспокойтесь, – ответила Рейчел, хотя не могла вспомнить, когда бы чувствовала себя хуже.

Бен протянул руку и ободряюще сжал ее плечо. Милый, надежный Бенни. Она была рада, что он с ней. Ростом в пять футов одиннадцать дюймов и весом в сто пятьдесят фунтов, он не казался физически сильным человеком. Шатен, карие глаза, приятное, но довольно обычное лицо. Такого не выделишь в толпе, а на вечеринке и вовсе можно не заметить. Но когда он начинал говорить мягким и выразительным голосом, или двигался с естественной грацией, или просто пристально смотрел на тебя, сразу становилось ясно, что он человек душевный и умный. Все было бы куда проще, будь Бенни на ее стороне, но ей не хотелось вовлекать его в эту историю.