– Кха-а-ар-р-р… – раздалось хрипловатое в ответ из-за ограды.

Я опять шарахнулась прочь. На этот раз ещё и перекрестилась, хотя прежде за собой излишней набожности не замечала. И тут заметила, что во дворе стоит скамейка упрощённой конструкции: спинка – одна доска, сиденье – две, вместо ножек несколько чурбачков, а спинка парою жердин придерживается. Ну и на этом чуде огородно-садового дизайна восседает ворон. Здоровенный, откормленный и местами уже седой от старости.

Вот это антураж! С ума сойти можно! У моей-то бабушки дом как у всех был, ничем от соседей не отличался, а тут такое! Хочешь не хочешь проникнешься значимостью момента, и поверишь в то, что хозяйка не обычный человек, а нечто большее.

– А вот и мой подарочек пожаловал, – раздался скрипучий старческий голос, обладательницы которого, я сколько не присматривалась, нигде не видела. – Заходь красавица, не дело через забор разговоры вести.

Страшно, но иду. В конце концов – вдруг и вправду поможет?

– Эка тебе бабка родная беду подсупонила. Эх, дурная её голова… И теперь ведь мается, покоя найти не может… – скрипела старуха.

Что она там про мою бабку говорит?

В раздумьях вваливаюсь во двор, и вижу в низеньких дверях щуплую старушку неопределённой степени дряхлости. Бог знает, сколько ж лет человеку должно быть, чтобы он ожившую мумию напоминал? Росточком дай бог мне по грудь, сухонькая настолько что свободное платьишко будто на вешалке болтается, а не на живом человеке одето. Лицо – сплошная каша из глубоких морщин, среди которых даже глаза и губы теряются. А вот седые волосы густые, волнистые с тяжёлыми крупными спиральками на концах. Красота!

– Здравствуйте, – говорю. – Мне к вам обратиться порекомендовали…

– Ты в дом-то заходи, рекомендованная моя… – ощерилась в редкозубой ухмылке старуха.

У меня аж мурашки по коже пробежали при виде этого «милого» оскала, так и подмывало сказать – «Может я тут постою?», но бабка уже внутри избушки скрылась, прежде дверь гостеприимно распахнув.

Прихожая, где только и поместились сменные бабкины калоши, да лавка с парой вёдер воды. Дальше проходная кухня: небольшой дореволюционный холодильник с ручкой как на древних москвичах, плита на две конфорки с газовый баллоном, кухонный столик, возле дальней стены русская печь-лежанка, с двух сторон от которой по двери. В одном из углов иконы, ладанка и свечи.

Пыльно, в затхлом воздух чётко ощущается смрад старости. Этакий букет пота, и ещё каких-то запахов свойственных о-о-очень пожилым людям, и даже вездесущие пучки трав не смогли перебить это амбре. Ох-хо-хо… вряд ли она мне за сегодня всё успеет сделать, да я и сама вот-вот упаду от усталости. А в деревне жилых домов считай нет. Выходит, придётся ночевать тут! Прямо напротив кладбища, окружённой забором с черепами, рядом с древним вороном, чёрной кошкой и самой настоящей ведьмой. Ужас!..

– Ты присаживайся, – проскрипела хозяйка. – Сейчас чайку тебе налью успокаивающего, через полчасика заснёшь как убитая, – говорит, а меня такая перспектива совсем не радует. Не факт, что «как» убитая, да и сны мне такие снятся, что лучше вовсе не спать. – Да поесть соберу, – продолжала приговаривать она, шустро не по-возрасту суетясь возле плиты. – Гости у меня нечасто, ты уж прости, разносолов не водится.

Передо мной уже стояла миска с квашеной капустой, тарелка с солёными огурцами, блюдце с нарезанным кусочками салом, какие-то лепёшки.

– А с чего вы взяли что моя беда как-то с бабушкой связана? – не удержалась я.

– Потому как, деточка, сила наша по женской линии, через поколение, переходит. И от тебя к внучке перейдёт.