– Игра простая, и правила просты, она называется «Нож и пальцы». Я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай, но только отвечай правду, это важно. Всё понял?

Он нервно кивнул, его рука затряслась.

– Ну-ну, если ты будешь так трясти рукой, мы закончим, даже не начав, и я расстроюсь. Ты же не хочешь меня расстраивать?

– Н-нет.

– Отлично.

Я приступил к игре, начиная попадать остриём ножа в пространство между его пальцами.

– Скажи, Леонардо, правда, что у тебя благодаря нам есть дорогая квартира и дом?

– Да, – быстро ответил он.

– И дорогая машина?

Я смотрел ему в глаза, играя в игру и чувствуя расстояние лезвия от его пальцев на внутреннем уровне.

– Да!

– И твоя шлюха одевается в лучших бутиках Милана?

– Да, синьор.

– А правда ли, что ты всё ещё недоволен нашей платой тебе?

Он затрясся.

– Н-нет.

Я изо всей силы воткнул нож ему в руку, прибивая её словно на гвоздь, но не задевая сухожилия. Он закричал как сумасшедший, Данте усмехнулся, продолжая удерживать его на месте.

– Прошу, помогите, помогите, моя рука!

Он кричал как кусок дерьма, кровь сочилась из его руки.

Я привстал и наклонился к нему, глядя прямо в глаза.

– А теперь, когда ещё раз захочешь что-то сказать против моей семьи, я воткну этот нож не в твою жалкую руку, а в твоё гребаное сердце, ублюдок! Все понял?

– Да! Да! Клянусь, клянусь вам!

Взяв сигарету, я затянутая как следует.

– Молодец, Лео, – я вытащил нож из его руки, и он прижал её к себе, согнувшись.

– Давай, Леонардо, удачи тебе, – Данте похлопал его по плечу, и мы вышли на улицу.

Я подозвал Дженаро.

– Синьор Тони.

– Больше проблем с Леонардо быть не должно, но если этот идиот снова что-то натворит, заказывай ему похоронную службу.

– Спасибо, синьор Тони, синьор Данте.

– Не стоит благодарностей, хорошо выполняй свою работу.

Мы сели в машину и выехали в город.

– Куда теперь? – спросил Данте, врубая громко музыку и мча по городским улицам.

– Ну, на твоей машине или на детский утренник, или в наш клуб, там тебе никто не скажет, какая отстойная у тебя тачка, братик.

– Пошёл ты, Тони, девочкам моя машина нравится. Это Lamborghini!

Я посмотрел в окно и заметил знакомую сладкую задницу, которая плавно двигалась в сторону миланской школы искусств.

– Не сомневаюсь, Данте, – медленно протянул я, всматриваясь в хорошо очерченные формы Софии. Она здесь учится?

– Притормози, Данте, дальше поезжай один и жди меня в клубе.

– Что случилось?

– Ничего, есть одно дело, не волнуйся за меня, мамочка!

– Не поубивай никого, красавчик.

Я подмигнул ему и вышел из машины, направляясь в эту школу для особо блаженных.

– Молодой человек, у вас есть пропуск?

Старый охранник школы притормозил меня. Я развернулся к нему лицом и улыбнулся во все зубы:

– Добрый вечер, синьор… – я посмотрел на его бейджик, читая имя: – Синьор Андреа, как ваши дела?

– Мои-то в порядке, сынок, а вот что здесь забыл ты? Не припомню тебя.

– Нет? А как же тот самый балетный класс? Я просто забыл свою пачку дома, пропустите без формы?

– Что? – старик приспустил свои очки на нос.

Я выдохнул, не хотелось пугать старика, но по-другому не получится. Я прислонил свою руку с отметкой нашей организации к стеклу, зная, что о ней с детства знал каждый взрослый и каждый ребёнок Италии. Мамы и папы ещё с пелёнок рассказывали своим деткам сказки о плохих мальчиках с ожогами на руке.

– Это мой пропуск.

Старик побледнел:

– Определённо…

Я уже собрался уходить, как он сказал:

– Там занимается одна девушка, она тоже из ваших, вы к ней? Она хорошая девушка.

Я поднёс палец ко рту:

– Только ш-ш-ш… Где же она?