Мирослав отлипает от спинки дивана, и ледяные руки ложатся на мои бёдра, а взгляд приковывает. Удерживает мое внимание на чёрных омутах.

У него постоянно расширенны зрачки. Не могу понять какой у него цвет глаз.

Выпрямляюсь, и он сам начинает раздевать меня. Расстегивает пуговицу, цепляет «язычок» расстегивая молнию. Нетерпеливо стягивает с меня дешёвку, оставляя в нижнем белье и капроновых чулках в крупную сетку. Снова падает на диван.

Извиваюсь между его ног, ощущая чужие прикосновения. Каждый раз дергаюсь, потому что не привыкла к такому. Если бы это все происходило в другой обстановке, а точнее в «VO», его бы давно вышвырнули отсюда и месяц не пускали в клуб. Но сейчас я не в клубе, сейчас я  в частном доме за городом. Во владениях самого Сатаны и если хозяин захочет приват с продолжением — он его получит. И никто этого мужчину не сможет остановить.

Мира хватает ровно до половины песни.

Очередной выпад и мужчина рывком усаживает себе на колени. Теперь мои бедра широко разведены, открывая ему доступ ко всем интимным частям тела, а так, как я сижу к нему спиной отбиться или дать пощёчину будет крайне неудобно.

Брюнет зубами стягивает тонкую лямку бюстгальтера, другой рукой убирает непослушные волосы на одно плечо. Тело моментально реагирует на него, будто этот сученыш знает что спина — моя эрогенная зона.

Пытаюсь думать о всяких небылицах и отвратительных вещах, чтобы не так просто сдаться.

Он не забудет мне этого никогда так же, как сейчас я вспоминаю, как хорошо мне было с ним.

Пальцы сжимают грудь, вытаскивая полушарие, из чашечки зажимая острую вершину.

Глотаю предательский стон и замираю, когда ухо обдаёт горячее дыхание.

— Нравится? — всем нутром чувствую его звериный оскал.

— Нет! — крепко сжимаю зубы.

— Врешь! Спорим, ты уже течёшь? — его рука ложится на низ живота, и мужчина толкается бёдрами, упираясь налитым членом мне в промежность.

Не спорим, долбанный ты игрок.

Его голос рассыпается острыми осколками, забираясь глубоко под кожу оставаясь там навсегда.

Мы оба не двигаемся и тяжело дышим.

«Перед смертью не надышишься»... сейчас я очень остро ощущаю эту фразу.

Мир оживает. Продолжает свою пытку. Он явно чувствует, что сегодня выйдет победителем из этой отвратной игры.

Грубые пальцы проскальзывают под резинку танго и, раскрывая нежные складочки, направляются к заветному углублению. Меня бьет током, когда мужчина проталкивает в меня два пальца. Толкается, имитируя движения члена и, собирая позорную влагу, выходит из меня, размазывая смазку по промежности. Свободная рука ложиться на грудь, больно сжимает, в то время как пальцы другой руки кружат вокруг клитора. Закусываю губу и впиваюсь пальцами в его бедра. Неестественно выпрямляюсь. Низ живота пронизывает сладкими спазмами.

— Течешь, Кира… течешь, мать твою! Ты со всеми такая податливая?

— Иди к черту! — шиплю. Мамочки... я на грани. Это нереально сдерживать.

— Мы отправимся к нему вместе!

Резко погружается в меня двумя пальцами и слегка толкает мои бедра вперед, заставляя в буквальном смысле насаживаться на его руку. Кусает за шею, вызывая крик. Будто ему важны мои эмоции. Будто ему важна отдача.

Дверь с размаху открывается и в кабинете появляется мужчина. Он ошарашено смотрит на нас и резко отворачивается, проронив: «Я не знал, что ты не один...».

Мир рычит сквозь зубы, матерится, но не позволяет мне слезть с него. Хорошо здесь полумрак. Мне кажется, я залилась краской от головы до пят.

Что же я творю?

Стоп, так это же Сева-импотент!

— Успокойся! — кидает ему Мир, уделяя внимание моим бёдрам, сжимая их. — Что ты хотел?