– Это его дом? – спросила я у Хантера.

– Кого? – Он был так погружен в свои мысли, что, кажется, даже не заметил присоединившегося к нам детектива. – А… нет, это служебная квартира управления. Ее используют, когда приезжают детективы из Даркфелла или когда берут под охрану свидетелей.

– Но я не свидетель.

– Ты консультант.

Неожиданно даже для самой себя я почувствовала прилив душевных сил.

У меня не было шанса представить свое будущее. Его просто не существовало. С самой смерти отца я знала, что сделаю, я сгорала от нетерпения, выведывая секреты сестер.

Кортни и Кайла. О, у них было много тайн. И все они тщательно скрывали от глупой наивной малышки Ким. Их лица, когда я один за другим щелкала их секреты, надо было видеть!

– Ким!

Я снова слишком глубоко погрузилась в мысли. Хантер усадил меня на диван и дал большое сухое полотенце, чтобы я вытерла волосы. Детектив сел напротив. Пока я силилась вспомнить лица сестер, он успел разложить на столике папки с делами.

– Взгляни на это. И скажи, что видишь.

Детектив был прав еще в кондитерской: я бесполезна. Я не умею проникать в разум преступников, я не обладаю нужными знаниями или интуицией. Когда-то мачеха робко предполагала, что у меня могут быть способности менталиста, но и те крохи дара, полученного по наследству, отобрали вместе с правом на свободу.

Так несправедливо: много лет назад моя сестра забрала чужую магию. И до сих пор живет с ней. А мне пришлось отдать свою.

– Эй, ты уснула? – Детектив помахал рукой у меня перед носом. – Боги, что я здесь делаю? Она просто больная. Давайте выставим ее как приманку – и перестанем делать вид, что нам и впрямь нужна консультация полоумной.

– Алан, не дави на нее, – сказала Кристина. – Ким, убийца тобой заинтересовался. Попробуй предположить почему.

Со вздохом я придвинула документы ближе и вчиталась.

– Он убивает только мужчин, за исключением Аделины. Он впервые убил женщину. Мужчины ему нужны для чего-то, а женщина – для меня. Ответ на сообщение.

– Совесть не мучает? – ехидно поинтересовался детектив.

Лекарь Дельвего закатила глаза.

– Нет, – улыбнулась я. – Алан, вы знали, что многие убийцы не способны к эмпатии? Мы просто не испытываем к жертвам сочувствия. Не можем их пожалеть, примерить их боль на себя. Не можем сопереживать кому-то, радоваться за кого-то. Ненавидеть кого-то. Мы просто чувствуем желание убить – и не противимся ему.

Детектив смотрел с отвращением. Казалось, если бы не Хантер и Кристина, он бы потянулся за револьвером и пристрелил меня на месте. Хм… Неожиданно будоражащая мысль.

– Всех жертв держали взаперти несколько дней. Но не пытали, не насиловали. Для чего? И почему именно ментальный удар?

Я почувствовала, как начинает болеть голова. Все отдала бы за чашку горячего чая, но Кристина куда-то исчезла, детектив вряд ли станет за мной ухаживать, а Хантера просить не хотелось. Я чувствовала его пристальный взгляд затылком и старалась не оборачиваться.

Просматривала какие-то отчеты, записи, допросы. Вскоре они слились в один комок непонятной и неинтересной информации. Но кое за что я все же зацепилась. Каждое место преступления записывали. Брали кристалл, делали снимки. Артефакт отправляли на очистку, а снимки переносили на бумагу и подшивали к делу.

Когда я только попала в лечебницу, у меня тоже было такое дело.

– Он похищает их, – произнес детектив Ренсом. – Держит где-то несколько дней, но не мучает. Потом выжигает мозги – и отвозит куда-то умирать. Каждый раз в разное место. Старая ратуша. Маяк. Задний двор давно пустующего дома. Не добивает сам, словно не боится, что кто-то выживет и даст показания. Почему?