На сердце слишком тяжело. А руку колет в тех местах, где наша кожа соприкасалась.
Нервно улыбаюсь, смотрю в голубые небесные глаза девочки. Мечтаю об одном – поскорее от неё избавиться, передать в руки правоохранителей, пока она не вырвала у меня из груди сердце.
Боже, они даже роста одного с Натой, и возраст тот же…
Заставляю себя переключиться, думать о реале.
- Яишенку с жаренными сосисками - осьминожками будешь?
Радостно кивает, и грязные светлые прядки падают на её милое личико.
Заходим в квартиру. Пока я раскладываю продукты на кухне, егоза носится по квартире.
Непривычно шумно. Вздрагиваю, в груди замирает чувство тревоги. Я привыкла жить в одиночестве, чтобы ничто не отвлекало меня от горя… В горле стоит ком из слёз. Хочу плакать, но не могу. Всё давно выплакано.
- Идём! – Алёна тянет меня за собой, послушно следую.
Останавливаемся в зале, где на стене висят два огромных портрета.
- Кто это? - Блондинка тычет в них пальчиком.
- Мои, - киваю я, смотрю на любимых пустыми глазами.
Присаживаюсь на корточки перед девочкой, шепчу:
- Ты очень хорошая, и Наташа бы тебя полюбила! - смахиваю длинную чёлку, чтобы открыть девочке правый глаз.
Да что за родители такие, даже подстричь ребёнка не могут!
- Пойдём, я тебе ранки обработаю, а потом будем жарить сосисочных крабиков.
- Ура!
Счастье по крупинке заполняет мою грудь, пока общаюсь с девочкой, забываю не только о себе, но и о том, откуда у меня в доме появилось это голубоглазое чудо.
В дверь барабанят, орут:
- Откройте!
- Сиди здесь тихо, - приказываю Алёнке, запахиваю короткий шёлковый халат, крадусь к двери на цыпочках.
Стоило открыть дверь, менты скручивают мне руки, надевают на меня наручники.
- Пустите! – делаю последнюю попытку освободиться, но не выходит.
В квартиру вихрем влетает четвёртый мужчина, высокий, сбитый, светлые русые волосы зачесаны назад, собраны в небольшой пучок, лицо перекошено. Одет по гражданке. Он проносится по комнатам, с истошными криками «Алёна», заканчивает маршрут на кухне.
- Доченька! Алёнушка! Как же ты меня напугала.
Через минуту мужчина выносит девчушку на руках в холл. Бросая на меня гневный взгляд, цедит:
- За похищение моей дочери закрою на десятку!
- Что здесь происходит? – шепчу я, глотая слёзы. – Я всё объясню. Я нашла девочку в кустах.
- Есть свидетели, утверждающие, что Вы похитили ребёнка, - сообщает один из полицейских, делая мне одолжение.
- Какие свидетели? – мотаю головой. – Я её нашла, просто не успела вызвать полицию.
- Ваш паспорт! – требует полицейский.
Спорить бесполезно, срочно нужен адвокат! На которого у меня нет денег. Обречённо киваю на сумочку. Мент достаёт оттуда документ.
- Чайкина Злата Дмитриевна, - зачитывает он, вцепляется грозным взглядом мне в лицо. - Вы арестованы по подозрению в похищении Алёны Демидовны Удальцовой.
- В тюрьме тебе и место, - цедит мужчина с такими же голубыми небесными глазами как у дочери. Только глаза у него не тёплые как у неё, а ледяные, как у Снежного Короля.
- В тюрьму, - подтверждает Алёна и хмурит светлые бровки как её отец.
- Алёнушка, девочка, скажи им, пожалуйста, что я нашла тебя в кустах, - умоляю ребёнка.
- В тюрьму, - твердит зазубрено малышка, - к обезьянам в цирк.
Вот что она имела в виду! Слова отца - мента повторяла. Видимо, он говорил «обезьянник», и называл его цинично цирком.
Это какой-то сюр! Нужно ущипнуть себя, тогда я проснусь. Щипаю, не помогает. Прошло два года с момента трагедии, а я до сих пор не могу прийти в себя, так и не просыпаюсь, так и не живу…
***