- Завтрак! – разносится громогласный голос по коридору.

В камере оживление.

Через окошко, прорезанное в двери, нам подают тарелки с кашей, кружки с какао, хлеб с маслом и сыром.

Щедро!

С удовольствие ем. Я ведь вчера не успела съесть ни одного крабика.

Улыбаюсь, вспоминая Алёнку.

Затем жалею её. У этого милого создания такая чокнутая семья!

Сразу после завтрака дверь камеры распахивается:

- Чайкина на выход с вещами!

- Что случилось? – едва владею голосом.

***

Демид

Свидетели не просто дали показания, в которых я заблудился.

Они сняли с себя ответственность, подставив невиновного человека. Всё как в плохом кино!

А меня выставили идиотом!

Галя – ещё тот хамелеон. Видно было по её глазам, что хочет рассказать правду. А потом вдруг решила поменять показания.

А сосед – гадёныш!

Заставлю его пса до конца дней ходить в наморднике по улице. Если надо будет, охрану приставлю.

Алёнка – маленькая вредина, могла же ночью рассказать, что случилось! А то всё несла какой-то бред, что тётя Злата хотела познакомить её с Наташей, поэтому привела к себе домой.

- Демид, не думала, что ты чёрствый сухарь! – выдаёт няня, раскладывая по тарелкам пюрешку с котлетками.

- Тёть Тань! Не лезь под кожу!

Непосвящённым в наши отношения подобное общение покажется фамильярным. Но мы-то знаем, что я заменяю ей сына, который живёт и служит на чужбине, она мне – мать.

Тяну руки за куском хлеба.

- Руки убери, - няня осуждающе смотрит на меня. – Златушка голодная там, небось.

С моих губ срывается вздох!

- Ну, ошибся! С любым следаком может случиться подобный казус.

Не привык слушать от Татьяны Ивановны упрёки в свой адрес. А тут нате! Выслушайте! Распишитесь, гражданин начальник!

- Слушай меня, плохого не подскажу. Езжай, забирай свою Злату Чайкину!

- Хорошо, - цежу я. Зная точно, что не поеду сам.

Как я посмотрю ей в глаза?

- Папочка, мы за Золотцем едем? – от дверного проёма отделяется хрупкая фигурка дочери в жёлтом платьице.

- Егоза! Давно здесь стоишь?

Прокручиваю в уме, что она услышала. Что могла запомнить.

- Едем…

-Сейчас? – голубые глаза задумчиво глядят.

- Завтра утром.

Отдаляю час расплаты. Завтра суббота. Обычно с утра мы идём в парк. К этому моменту дочь забудет про наше, скажем так, «необычное дело».

- Хорошо! Успею.

- Что успеешь?

- Нарисовать рисунок!

Твою дивизию! Теперь точно не забудет. Рисование для неё святое занятие.

И если дочка хочет посвятить рисунок Кудряшке, то пиши, пропало.

Может, поспорить с няней и дочерью. Объяснить им, что не могу ехать в СИЗО сам.

Бесполезно!

Прекрасно знаю, что есть у меня дурная привычка, идти наперекор чужим словам.

Но давно уяснил, что с женщинами лучше не спорить. Вроде победил в споре, а чувствуешь кожей, что особа вампирских кровей всю кровушку- то из тебя успела выпить, пока ты правду-матку отстаивал.

Игнорировать молчаливые женские знаки и перемигивания тоже не стоит.

Вступать в открытый бой также.

Обычно я молчу, наблюдаю, как победительницы сияют, и делаю по-своему.

Но в этот раз вижу, что выскользнуть не удастся. Придётся принимать удар на себя.

- Я поеду с тобой, - Алёнка сжимает губки, и суживает глаза. Чтобы казаться серьёзнее.

Ошарашила меня окончательно.

- Хорошо, дочь. – Проще согласиться.

- У меня будет новая мама, - роняет мимоходом Алёнка и уходит к себе в спальню.

- Алёна, кушать! – кричу бессильно в след маленькой барышне.

- Бррр! – жмёт плечами.

- Рисовать пошла. Для новой мамы, - уточняет няня.

Да слышал я! Не глухой! Давно осведомлён, что весь двор болтает о том, что нужно меня женить…

Даже отбор невест устраивали. Только этап собеседования с Алёнкой ни одна не прошла!