Как же низко, подло, жестоко играть чужой жизнью!

О чём думал этот психанутый старик с одичалой собакой?

А эта девочка, только начинающая жизнь?

Не укладывается в голове. За гранью моего понимания…

Сцены допроса крутятся в мозгу. А перед глазами стоят холодные голубые глаза Демида Удальцова.

В его глазах ненависть, мгла, шторм. Он упрекает меня, обвиняя в том, чего я не совершала.

Судья под давлением майора выносит приговор:

- Два месяца лишения свободы.

ЗА ЧТО? Я НИ В ЧЁМ НЕ ВИНОВАТА!!

Кусаю губы, истерично пытаюсь вытянуть кудряшку пальцами, но она пружинит и вырывается из рук.

Чёртовы кудри! Такие же как у моей Наташки.

Когда доченька была жива, я выпрямляла свои волосы и осветляла их.

А после… (последние два) года вернулась к натуральным волосам.

Зачем? Хочу смотреть в зеркало, видеть рыжие кудри. Чтобы не забывать!

Когда острая боль пронзает мою душу, тогда сердце и память помнят!

Только в эти минуты я чувствую, что живу. И не ощущаю за это вину!

В десять вечера объявляют отбой. Ложимся спать. За день умаялась, моментально засыпаю.

Просыпаюсь утром по звонку, умываюсь. Смотрю в решётчатое окошко. Оно как ниточка связывает меня с волей и с жизнью.

- Завтрак! – разносится громогласный голос по коридору.

В камере оживление.

Через окошко, прорезанное в двери, нам подают тарелки с кашей, кружки с какао, хлеб с маслом и сыром.

Щедро!

С удовольствие ем. Я ведь вчера не успела съесть ни одного крабика.

Улыбаюсь, вспоминая Алёнку.

Затем жалею её. У этого милого создания такая чокнутая семья!

Сразу после завтрака дверь камеры распахивается:

- Чайкина на выход с вещами!

- Что случилось? – едва владею голосом.

6. Глава 6

Злата

Двери автозака закрываются, сотрясая воздух внутри пыльного фургона.

Жизнь второй раз делится на «До» и «После».

Лязг запираемых запоров проникает прямо под кожу.

Вжимаюсь в спинку сиденья. Вхожу в ступор…

Снова теряю связь с реальностью.

Что происходит? Почему меня везут в закрытом фургоне?

Где Наташенька? Слава с ней? Они не возвращаются с рыбалки уже два дня!

Почему полиция ничего не предпринимает?

Автозак трясёт на ухабе, и я ударяюсь плечом. Тут же прихожу в себя.

Меня! Злату Чайкину обвиняют в похищении живой девочки? Это полный бред!

В фургоне так душно и пыльно, что начинаю кашлять. Пытаюсь дышать, но вместо воздуха в лёгкие попадает пыль.

Стискиваю зубы. Лучше не дышать!

Затравленным взглядом осматриваю фургон. Это уже второй раз в жизни! Когда приходится прокатиться в подобном. Был и первый…

Толчок. Машина останавливается. Лязгает замок. Дверь распахивается.

- Чайкина! На выход! – прихожу в себя, поднимаюсь.

Послушно выбираюсь из фургона.

Июльское полуденное солнце припекает, и я успеваю насладиться его лучами, пока не получаю толчок в руку.

Дёргаюсь, будто электрошокером ударили. Нервы на пределе.

Плохо соображаю, но повинуюсь. Иду вперёд.

Проходим двор, входим в тусклое мрачное помещение. Меня догоняют окрики:

- Лицом к стене!

- Расставить ноги!

- Раздевайтесь!

Такого ещё в моей жизни не было!

Сначала чудовищный допрос… Теперь жуткий досмотр… Переодевание в тюремную одежду…

Я многое в жизни прошла. Но с унижениями встречаюсь впервые.

За спиной гулко захлопывается железная дверь. Понимаю, что этот звук не забуду никогда.

Замок запирают. И сердце ухает в бездну.

Это всё!

Потому что денег на адвоката у меня нет. А справиться с майором, повёрнутом на дочери, мне явно не удастся.

Хотя, стоп! Есть ещё право на звонок.

Неужели придётся просить помощи у главного врача моей больницы?

О звонке я подумаю завтра. Если есть возможность подать жалобу, и выйти под залог! То надо воспользоваться этим правом.