Что стараться гору свернуть. Бесполезно.

— Не отвалю, — тоже перестаётся улыбаться брюнет, цепляя гримасу полнейшей серьёзности. — Разве что после того, как обзаведусь чистой футболкой, — заявляет в ультимативной форме.

Устало вздыхаю. И только сейчас обращаю внимание на некогда белую тряпицу от “Tom Ford”, которая непонятно с каких пор уложена поверх моего пиджака.

— Ты достал её из мусорки? — усмехаюсь, выгнув бровь.

Риторический вопрос, не требующий ответа. Филатов и не отвечает.

— А ты постираешь. Смотрю, ты в этом деле мастер, — заглядывает мне за спину, туда, где остаётся моя недостиранная блузка.

Вздыхаю снова. Вспоминаю про шефа и то, что моё время на исходе, не до пустых препираний. В этот момент приходит оповещение: в течении десяти минут прибудет курьер с обеденной доставкой. Вот и…

— Постираю, если отойдёшь и перестанешь ко мне прижиматься, — сдаюсь, но ставлю условие. — Мне так неудобно, — добавляю в качестве аргумента.

— Ага, отойду, и ты сбежишь. Нет уж, Варенька, — приторно ласково отзывается брюнет. — Моя футболка. Я жду, — отстраняется, но только слегка, чтобы у меня появилась возможность обернуться к воде.

Стиснув зубы, с большим усилием гашу в себе желание послать оппонента ко всем чертям. И да, тянусь к его футболке.

Чтоб ему пусто было!

Поскольку уговор — стирка, сушка в него не входит, без малейшего зазрения совести полностью замачиваю белый хлопок под горячим потоком, после чего с самым преспокойным видом достирываю последнее пятно на своей блузке, пусть на самом деле всё внутри меня кипит от негодования. Так больше не единого слова и не произношу, но мысленно разрываю дизайнерскую футболку на мелкие клочки, пока тру ткань между зажатыми пальцами. И с особым маниакальным рвением тщательно выжимаю её, представляя на месте вещицы кое-чью дурную шею, которую могла бы свернуть… а похвала за содеянное лишь добавляет масла в сжигающий моё нутро огонь негодования.

— Умница, — довольно сообщает Филатов. — Спасибо.

Я сижу на тумбе полубоком, тихо ненавижу его и злюсь на то, что вынуждена поддаваться. Он же… Он опять обнимает, прижимается ко мне плотнее. Помогает выжимать футболку. Едва его ладони накрывают мои — повторно вздрагиваю, затихаю, позволяю ему завершить задуманное. Смысл сопротивляться? Даже пальцы — и те раза в два крупнее, мощнее моих. Различаю каждую проступившую от напряжения на его руках вену и мышцу. Курьер прибудет совсем скоро, мне необходимо досушить блузку, одеться, убраться отсюда поскорее. Я помню об этом, да. Только не помню, по какой причине зависаю, заметив в отражении зеркала пристальный золотисто-карий взор, пока сушилка для рук обдувает горячим воздухом влажный шифон. Весь мир словно ставят на паузу. Забываю обо всём. Просто смотрю. Не в силах отвернуться. Да и что уж там, нет ни малейшей мысли об этом. И так хорошо. До поры до времени.

— У тебя реально нет парня? — всё портит брюнет, обозначив подслушанный телефонный разговор с моей близняшкой. — Почему?

Футболка тоже отправляется под сушилку.

— Какое тебе дело? — хмурюсь в ответ.

Хмурюсь ещё сильней, потому что он молчит, подозрительно загадочно ухмыляется каким-то своим мыслям. И лучше бы он вовсе не заговаривал, потому что...

— Недавно рассталась с кем-то? Безответная любовь? Спишь с боссом? — выдаёт он немного погодя, перечисляя различные варианты.

Один другого хуже. 

— Или всё сразу. Или я просто синий чулок. Такой вариант тебе в голову не приходил? — ехидничаю встречно. — Тебе-то что?

Ухмылка на его губах становится лишь шире.