Мужики с девицами, уже зная, что спорить нельзя, беспрекословно встают, прощаются и выходят. Я стараюсь затеряться среди них и выбежать из помещения.

— А ты куда? Вернись, — дьявол все больше мне кажется непробиваемой стеной. Вот чего он ко мне привязался?

— Какого хрена ты здесь делаешь? — правую ладонь, лежащую на столе, сжимает в кулак. Мощные вены, оплетающие предплечье, вздуваются еще сильнее. Сглатываю и отхожу от него подальше, вжимаюсь в самый угол.

— Работаю, — холодный озноб пробирает от макушки до пят.

— Утром медсестричка, а вечером развратная официантка, — с нескрываемой иронией выплевывает каждое слово.

— Просто официантка, я не развратная.

— Ты длину формы видела? Еле жопу прикрывает. Она у тебя, конечно, шикарная, но уж очень проблемная. Подойди ближе, — его приказ заставляет меня затаиться и сильнее вжаться в стену.

— Не бойся, сядь, — кивает на стул, стоящий напротив него.

Показывать характер бесполезно, поэтому я подхожу к столу и присаживаюсь под громкое биение сердца. Положив руки на колени, рассматриваю разбитую посуду на полу и прикидываю, смогу я сегодня хоть немного заработать или все придется отдать за посуду.

— Не нужно таким сладким девочкам зарабатывать. Для этого есть я, — резко перевожу на него взгляд, полный удивления.

— Кроха, слишком громко думаешь. Говори все, что накипело, — крутит между пальцами сигарету, не прикуривает.

Мне много есть что сказать, вот только надо ли? Зачем ему мои проблемы? Я для него пустое место. Девчонка, которая посмела его грубо отшить, и он меня за это проучил.

— Злишься за вчера? — неужели ему интересно?

— Нет. Наоборот, благодарна.

— А вот это уже интересно, — подается вперед, положив обе руки на стол.

— Спасибо, что не воспользовался. Я вчера была не в себе, — вытираю одиноко скатившуюся слезы. — Отчим проиграл много денег. Мне не каждый день к голове приставляют пистолет и угрожают. Я в отчаянии была, не знала, что делать и к кому бежать. Вот и наделала глупостей.

— И как ты собираешься решать проблему? Хочешь, работая официанткой, вернуть долг? — удивительно, что Зевс нормально со мной разговаривает. Не рычит, не приказывает.

— Нет, конечно. Попробую кредит взять.

— А если не дадут? Что тогда?

— Не знаю, я прячусь у подруги. Бандитов, конечно, это не остановит. Может, они мне дадут отсрочку, — наверное, для него мои слова звучат как детский лепет.

— Моя помощь тебе не нужна?

— Нет, — отвечаю твердо, не задумываясь.

— В последний раз тебе предлагаю, — сжав кулаки до боли, молчу, забывая дышать.

— Я настолько тебе противен? Эти ублюдки могут тебя по кругу пустить, но ты даже на это согласна, лишь бы не оказаться подо мной, — невеселая ухмылка появляется на его жестком лице.

Не зная, что ответить, выбираю просто молчать. Так безопаснее.

— Ладно. Иди. За посуду не переживай, — закрыв глаза, Зевс откидывает голову на спинку кресла. Грудь его часто вздымается, и я понимаю, что он в ярости, но не могу представить, каких трудов ему стоит сдерживать себя.

Пулей выбегаю из комнаты, быстро умываюсь холодной водой в туалете и возвращаюсь к своим обязанностям. Продвигаясь с подносом мимо столиков, постоянно чувствую жжение по всему позвоночнику. Словно горячая лава, медленно стекает по спине.

Я знаю, что он смотрит, пожирает, забирается под кожу, не сводит с меня глаз. На словах Зевс отпустил меня, но все равно держит на коротком поводке. Подняв голову, сразу же нахожу его на втором этаже. Он стоит возле перил, сложив руки на груди, возвышается над всеми, продавливает своей властной энергетикой.