- Мира и Милости,- поприветствовала я всех. - А где Ахматхан и Сулейман?

- Ахматхан в муссале. Сулейман в парикмахерской. – Ответил Азамат. Все отложили свои джойстики, встали, как только я вошла и ответили на мое приветствие.

- Они до сих пор не вернулись? - Удивление мое было вполне обоснованным. - С ними точно все в порядке. Вы им звонили?

- Звонили только что. С Сулейманом поехал дядя Миша, и он сказал, что все нормально. Они скоро вернутся. – Ответил Али.

- И с Ахматханом охрана, они приедут только после вечерней молитвы. – Добавил Амин. – Ливия Владимировна, мы все держим под контролем.

Эти слова меня успокоили. Только Валида была недовольна, не увидев Сулеймана. Я осталась в номере с парнями, чтобы выслушать, как прошел день у парней.

Минут через двадцать дверь открылась, и в номер вошел дядя Миша, а за ним прошел в помещение и Сулейман. И, увидев своего названного брата, остальные мои ученики замерли. Они даже не ответили на его приветствие. В ступор не впал только Асхаб, он и произнес первым:

- Сулейман, что с тобой сделали?

- Нравится? - Улыбаясь широко и радостно, спросил Сулейман. Он явно был доволен своим визитом в парикмахерскую.

Но для талтаев то, что сделали с его волосами, было неприемлемо.

Стрижка была стильной и густые, обычно растрепанные волосы, Сулеймана сейчас смотрелись аккуратно и модно. Рука мастера добилась того, чтобы длинные сверху волосы подростка сливались с более короткими волосами сзади и по бокам. Укладка сохранила объем волос на челке и на макушке. И легкий неряшливый вид, который придавал Сулейман волосам, взъерошивая их пальцами, только придавал ему дополнительное обаяние. Но! Проблема была в том, что Сулейман не только сделал стрижку, он покрасил волосы. В рыжий цвет!

- Ёрх! - Пришел в себя Мусса Озоев.

- Ты на кирпич похож! – Ткнув на волосы Сулеймана пальцем, заявил Иса.

- Тебя покрасили?! - Вскричал Азамат. Он посмотрел на охранника, дядю Мишу. - Как вы позволили это сделать? Что о нас люди подумают?

- Мужчины не красятся! - Категорично высказался и Али. – Сейчас о всех о нас слухи распускать начнут.

- Да нам в Талтаю вернуться не позволят! Ты вообще думаешь, что творишь? – Скривившись, добавил и Амин.

Широкая улыбка на лице Сулеймана меркла по мере того, как на него сыпались обвинения от названных братьев.

Наконец, когда все высказали свое мнение, подросток тихо сказал:

- Я хотел быть похожим на Ахматхана.

- Тогда молиться больше нужно! – Выкрикнул Иса. - И в муссале дни проводить, а не в парикмахерской! Ну, ты и позорище…

У Сулеймана заметно покраснели глаза, и он отвернулся от братьев, чтобы подавить слезы.

Но, когда он отвернулся, остальные парни увидели его ухо, в котором поблескивали серьги.

- Что? – Шагнул к нему Иса. – Ты ухо проколол? Ты больной? Может, ты и платье себе купил?

Сулейман отскочил от Исы и, прикрыв рукой левое ухо, крикнул в ответ:

- Не покупал я платья! Это мужское украшение! Мне сказали: все современные подростки прокалывают уши! Я же не мочку прокол, а хрящ.

Мусса, который был старшим их парней, успокоил всех в комнате и попросил Сулеймана показать ухо. А когда Сулейман убрал ладонь, осмотрел его ухо и процедил сквозь сжатые зубы:

- Семь! Ты позволил надеть на себя семь сережек. Еще и цепь нацепил…

Я тоже подошла ближе к Сулейману. У него вдоль хряща было семь проколов, которые украшали маленькие серебристые кольца. А кольца эти соединялись в единое украшение тоненькой цепочкой.

- Больно было? - Спросила я у Сулеймана. С обычной впечатлительностью подростка и его непереносимостью любой боли и дискомфорта было странным, что он согласился на целых семь проколов на ухе.