– К чему такая радость? – Приручитель задал вопрос скорее для проформы. Он неплохо изучил каддэю и знал, что больше, чем убивать британцев, она могла любить только море. А тут совпало два в одном, но все же ее радость была слишком бурной.

– Я потопила «Виктори» и ту испанскую штуковину с непроизносимым названием, «Бисмарк» станет прекрасным дополнением коллекции. – Эльфийка, взяв себя в руки на миг, вежливо поклонилась улыбающемуся из кровати графу и побежала к выходу, выкрикивая на ходу: – Прошу простить, мне нужно срочно отдать несколько распоряжений! Ваше высочество, будьте готовы отправляться в путь через час, я передам Хетем, чтобы забрала вас!

– Куда мы… – Артур махнул рукой на закрытую дверь и картинно вздохнул, обращаясь к Комаровскому. – И так всегда.

– Кажется, я многое пропустил. Поздравляю с удачным приобретением. – Старик подмигнул юноше, и тот, усмехнувшись, все же присел на край постели.

– Нет, к добру или к худу, но она в список моих, как вы сказали, приобретений не входит. Просто удачный союз на фоне общего врага и общих взглядов на мир, – приручитель вздохнул, подбирая слова, а потом махнул рукой. Коротко все равно никак не выходило. – С вашего ареста произошло много всего. Давайте я просвещу вас хотя бы про основные события, чтобы не было неожиданностей.

Артур старался говорить быстро, опуская ненужные подробности, но все же рассказ занял почти час. Юноша упомянул про встречу с Оливией, новый дом, спасение и предательство княжны Голиковой, заговор иностранных послов, неожиданную смерть сенатора… Комаровский молча слушал, задав всего несколько уточняющих вопросов. К концу рассказа старик сокрушенно покачал головой.

– И я все это пропустил! Мне нет прощения. – Он поднял дрожащую ладонь, не давая себя прервать. – Я подвел вас, принц, не внял предупреждениям. Не думал, что Алексис опустится столь низко.

– Разве его зовут не Алексеем? – осторожно поинтересовался юноша, заодно стараясь отвлечь старика от самобичевания.

– Да, разумеется… Он требовал называть себя на немецкий манер… Я…Эх, – тяжело вздохнув, Комаровский сжал губы в тонкую нить, продолжив сквозь стиснутые зубы и впервые за всю беседу отводя взгляд от лица Артура: – Вы прекрасно справились со всеми невзгодами, моя помощь оказалась ни к чему. С вашего позволения, я сложу с себя полномочия штатгальтера и вернусь в свое поместье, как только встану на ноги.

– Даже не думайте, граф! – твердо возразил Артур, взмахом руки пресекая возражения уже открывшего рот графа. – Вы оказались под арестом по роковому стечению обстоятельств, а теперь собираетесь бросить меня осознанно? Не этого я жду от вас!

– Я вам не нужен…

– Нужны. Мы находимся в состоянии войны с османами, возможно, к ним присоединятся колбасники, лягушатники и гребаные гранаты! – Приручитель незаметно для себя перенимал манеру разговора Хетем и Оливии. – А вы, полководец с гигантским опытом, искренне почитаемый нашей армией, просто уйдете? Как это воспримет высший свет? А обычные солдаты?! А сами-то сможете спать спокойно, зная, в какой час вы оставили службу?

– Я… не подумал, приношу искренние извинения. – Старик попытался склонить голову, но юноша остановил его во второй раз.

– Не нужно извинений. Я с трудом могу представить, через что вы прошли, прошли и по моей вине в том числе. Мне нужен военный советник и верный соратник, а лучше вас на эту роль просто еще не родилось подходящего человека. – Артур давно чувствовал присутствие Хетем за дверью и её нарастающее недовольство, но не собирался бросать этот разговор на полуслове. – Я не приму вашей отставки. Поправляйтесь, набирайтесь сил. Не верю, что мой брат, – это слово Артур выплюнул с ненавистью и презрением, – смог сломить вас. Вы должны встать на ноги к коронации и служить родине так же, как служили во времена моего отца.