— Доброго утра! Долго спишь, — подначил меня Ян, установив котелок на горелку. — Скоро будет завтрак.

— Половина пятого. С ума сойти как рано…

— Зимой темнеет в час дня, представляешь?

Я изобразила удивление. Об этом мне ничего не было известно. Зато я точно знала, что мне нужно уединиться и как-то умыться. Если с первым особых проблем не возникло, благодаря высоким камням повсюду, то ко второму пришлось подготовиться. Я плеснула ледяной воды на лицо, и от холода защипало щеки; второй всплеск воды на лицо уже бодрил, а третий был приятен. Сон ушел мгновенно. Пока я ходила туда-сюда в длинном свитере, лосинах и наспех надетых гетрах с кроссовками, чистя зубы, Ян уже подсыпал в котелок гречневой крупы, затем изюма, а после сдобрил кашу льняным маслом из крохотной бутылочки. Похоже, именно в таких хранят специи.

— Как ты смогла добраться до перевала в кроссовках? Долина вся в болотах, — спросил Ян, покосившись на мои кроссовки. Я поправила сидушку на ремнях, состоявшую из материала подобного коврику-пенке, и присела на камень рядом с местом готовки.

— Шла по верхам, — пожала я плечами. — Надеюсь, дальше будет суше.

— В долине Манараги, куда ты держишь путь, на тропе встречаются очень болотистые места. Но у меня есть для тебя хорошая новость. В моем рюкзаке есть забродники.

— Как же ты их уместил?

— Они из легкого материала. Скрутил, утрамбовал. Опыт имеется.

— Предложение заманчивое, но вряд ли они будут мне по размеру.
— Есть пара хитростей. Лучше, чем ничего. По крайней мере, перейдешь броды всухую.

— Я обещаю подумать.

Парень улыбнулся. Каша была готова, и брюнет настойчиво потребовал у меня личную плошку. Прекрасно, когда тебя кормят. Здесь это ценно еще и сбереженными продуктами; однако, взяв в руки тарелку, я забеспокоилась о парне.

— Тебе хватит еды?

— Думаешь, сможешь меня объесть? Сколько в тебе? Килограммов пятьдесят?

— Вообще-то, пятьдесят семь! Плюс рюкзак, — рассмеялась я, отправив в рот первую ложку каши. И почему на природе все вкуснее? Даже обычная гречка с изюмом!

— А во мне восемьдесят два. Я брал еды на несколько дней и спокойно наловлю тут рыбы, если не хватит. Так что ты подумай, стоит ли разделяться?

Я покосилась в сторону Яна. Он очень внимательно смотрел на меня. На щеках румянец от мороза, а куртка распахнута, шапка скинута у горелки. Мы почти незнакомы, но отчего-то тяжело представить, что разойдемся и больше никогда в жизни не встретимся.

— Если ты спускаешься в долину, то нам еще придется друг друга потерпеть. Так ведь?

Попутчик улыбнулся, и на его щеках проступили ямочки.

— Ты всегда уходишь от прямого ответа?

— Нам ведь уже пора?

Ян рассмеялся, и я его поддержала. После приятного завтрака и чашки чая мы принялись собирать пожитки. Из своих вещей я почти ничего не использовала, так что активно помогала попутчику. Он сложил палатку, а я сполоснула тарелки, обтерла их бумагой и разобрала горелку. Успела разглядеть и котелок. На нем был такой слой копоти, что можно было строить догадки о сроке его использования. Не то что моя кастрюлька, купленная незадолго до отъезда.

Рюкзаки собраны, место проверено на наличие оставленных вещей, теперь пора в путь. Я уединилась за высоким камнем, припася в кармане зеркальце. Наверняка после сна без подушки лицо опухло и внешний вид оставлял желать лучшего. Но все оказалось не так плохо. Из-под серой шапки волосы рассыпались волнами по плечам. Серые глаза ясные, как вершины гор, а бледная кожа заиграла румянцем от мороза. Губы после вчерашней черники окрасились в сине-бордовый цвет. Было пятно и на подбородке, но стереть его не удалось.