Через сутки после визита принца Ева начала ходить. Ей дали удобное платье, такое же, как носили служанки в особняке, и хорошее шерстяное белье, согревавшее поясницу. Матресса преподнесла ей в подарок и плащ — темно-коричневый, старушечьего цвета, явно со своего плеча. Но он был подбит мехом, и Ева понимала, что в таком плаще никакая зима не страшна. И она была безмерно благодарна пожилой экономке еще и за это.

— Что бы ни случилось, Ева, — сказала она. — Хочу, чтобы у тебя была теплая одежда. Я еще для тебя еще найду. А теперь сядь, пожалуйста, — иногда тон матрессы становился строгим, как у школьной учительницы или дуэньи. — И послушай меня.

— Да, дорогая моя матресса Кариа, — улыбнулась Ева, еще не предчувствуя никаких неприятностей.

— Скажи мне, девочка… — осторожно начала Кариа. — Ты поняла, что чем-то привлекла внимание принца? Скорее всего… Он хочет, чтобы ты осталась здесь при нем. Чтобы… Я даже не знаю, как сказать…

— Скажите, как есть, матресса Кариа, я жила на улице, много что видела.

— Но ты ведь не торговала своим телом? — бросив на Еву строгий взгляд, спросила Кариа.

— Нет, что вы! Если бы торговала — должно быть, мне не пришлось бы побираться… Я просто видела, как это все устроено. Но мне удалось избежать этого.

— Хорошая девочка, — похвалила ее экономка. — Так вот, думаю, ты вытащила счастливый билет. Принц хочет, чтобы ты была его наложницей. А когда ты ему надоешь — думаю, позволит тебе остаться служанкой. Или как-то еще устроит твою судьбу. Если ты невинна — и вовсе замечательно. Властные мужчины любят невинных девушек.

Ева закусила губу и опустила глаза. Она сама все эти дни думала об этом и ощущала мерзкую противную тревогу.

Думала даже убежать, как только пройдет остаточное головокружение.

Но… ей было так хорошо. Тело, измученное жизнью на улице, оттаивало в тепле, наслаждалось сытостью. Да и душа расправлялась — ведь здесь ее никто не шпынял, не орал, чтобы она, «грязная тварь» и «убогая подстилка», убиралась отсюда. Лишь служанки иногда бросали на нее многозначительные, слегка неприязненные взгляды. Их Ева игнорировала. К неприязни к себе она тоже давно уже привыкла. Это не самая большая плата за теплую комнату и сытную еду.

Правда, сейчас, когда вроде бы нравственная «дуэнья» Кариа с такой радостью принялась «укладывать» ее в постель к принцу, прежняя часть Евы подняла голову в возмущении. Вот как! Торговать телом на улице нельзя! А стать постельной игрушкой принца — престижно!

В прежней жизни Ева поставила бы даму на место, отчитала, как положено.

Но сейчас она была не в том положении.

— Мне приходило это в голову, — осторожно ответила она. — Только ума не приложу, чем его высочеству могла понравиться такая бродяжка, как я. Возможно, мы ошибаемся, и принц всего лишь хочет помочь мне. Например, действительно собирается дать мне место служанки.

— Не думаю, — поджав губы, покачала головой Кариа. — Это не похоже на нашего принца. А его вкус… Посмотри, когда мы вымыли тебя, ты стала почти красавицей!

Кариа властно подвела Еву к зеркалу. Там отразилась среднего роста худенькая девушка с трогательно-хрупкой шеей, идеальным, хоть и слишком острым, контуром лица. С огромными серо-зелеными глазами в окружении пышных ресниц. Слишком бледная, но все же весьма миловидная.

Ева вздохнула… Она еще помнила себя не «почти красавицей», а красавицей. Но об этом думать нельзя. Иначе — слишком больно.

— Так что ты будешь делать, девочка, когда принц предложит тебе остаться при нем? — напряженно спросила матресса. — Я надеюсь, тебе не придет в голову наградить его высочество пощечиной? Или — чего доброго — отчитать его за это?