Что она знает обо мне? Ни хрена. Много лет звонков, сообщений и общения по видеосвязи. Не могу знать, что там себе Тася нарисовала, но идеалом я уж точно не являюсь, а бывшая жена этот факт подтвердила, когда напоследок вывалила на меня кучу дерьма, обозвав бесчувственным гондоном, не умеющим обращаться с женщинами, дополнив «приятным» пожеланием, чтоб я сдох. Козлом я быть умею, и это главная причина, по которой Тасе ко мне приближаться не стоит.

Парето звонил сегодня два раза, а вчера до меня добралась Лена, умолявшая находиться рядом с дочерью и не выпускать из вида. И теперь подходить к Тасе опасно, словно передо мной моргает огромная неоновая вывеска «не приближайся», а нарушение грозит ударом тока, который остановит моё сердце.

Единственное, что я сделал вовремя, – подарил Тасе брошь. Она хранилась долгих четыре года, чтобы вчера оказаться в руках той, кому предназначалась. Безумно дорогая вещица, которую я заказал на её пятнадцатилетие, так и осталась тоскливо пылиться в сейфе. Мила её нашла и долго выпрашивала, желая получить красивый предмет, но я не позволил к ней даже прикоснуться. А вчера предусмотрительно затолкал в побрякушку маячок, который теперь даёт возможность отслеживать передвижения Таси без уточнения маршрута. Неправильно с моей стороны контролировать её подобным способом, но так я спокоен и всегда знаю, в какой части города находится девушка, чтобы расписать подробный маршрут Парето, требующему отчёта.

Выкуриваю сигарету, затягиваясь так, что лёгкие покалывает, а сквозь дым пробивается кашель, пока точка на экране телефона не оказывается в нужном месте. По-хорошему засунуть бы маячок в её мобильник, но теперь к нему не подобраться. Меня и разблокировали-то через пять лет только по убедительной просьбе Островского, на большее не имею права, а после вчерашнего укола в сторону Таси тем более.

Закрываю глаза и вновь возвращаюсь во вчерашний день, где серебристая бесконечность, переливающаяся множеством бликов, засасывала меня, не позволив вовремя среагировать на краткое движение женских губ. Едва коснувшись, Тася взбесила всех моих демонов разом, заставив ощетиниться и сорваться с поводка. И то, что я чувствовал в этот момент, мне не понравилось. Плюсом мелькает навязчивая картинка обнажённого тела в душевой, и готов взреветь, что не могу стереть эти моменты, забыв о них к херам.

На телефон падает сообщение, напоминая о встрече. Липницкий ждёт в своём ресторане «Джокер», к которому я подъезжаю через двадцать минут и, миновав человек десять охраны, прохожу по боковому коридору в уже знакомый кабинет.

– Опаздываешь, Ярый, – прилетает на входе.

– Дела, – отмахиваюсь, потому как срать хотел на его претензии.

Арсений по обыкновению в белоснежном костюме, за что и получил прозвище Белый. И в побрякушках, словно он затерялся в девяностых, а толщина цепи на шее безошибочно позволит определить статусность. Ему чуть за сорок, но зализанные гелем волосы, которые он постоянно приглаживает ладонью, прибавляют лет десять.

– Что по нашему делу?

– Всё просто. Как только ты даёшь отмашку, что обговоренная сумма собрана, оформляем документы, и собственность Островского переходит к тебе.

– Я почти собрал необходимое. Надеюсь, ты не ведёшь двойную игру, Ярый, – перегибается через стол, нависая, отчего блестящая прядь отлипает и падает на лицо. – Конкурентов не потерплю.

– Конкурент у тебя только один, – намекаю на мэра, которого стоит опасаться Липницкому.

Но Звонова он всерьёз не принимает, что само по себе ошибочно. Не брать в расчёт человека, которому принадлежит половина города, тупость чистой воды. Но амбиции Белого засовывают инстинкт самосохранения в задницу, а толпа охраны создаёт видимость безопасности.