– Не совсем так. Мы их хвалим за заслуги. Их родителей. – Натянутая улыбка Марго выглядит неестественно, но она изо всех сил старается донести правильность своих суждений. – А они, в свою очередь, не скупятся на спонсорскую помощь и делают всё возможное, чтобы их замечательное чадо было довольно. Похвалить ведь несложно, правда?

– Согласна.

– Ну вот, мы друг друга поняли. К тому же у тебя малыши, которые год будут становиться на коньки. Мы не говорим о региональных соревнованиях и чемпионатах, поэтому можно хвалить чуть больше, – показывает пальцами величину этого самого «чуть», и я понимаю, что удовлетворение родителей – основная задача этого учреждения.

– Я поняла вас, Маргарита Анатольевна.

– Вот и молодец! – Марго вновь порхает вокруг меня. – У тебя занятия три раза в неделю: понедельник, среда, пятница. Но на этой ты свободна из-за подготовки к празднику. Прогони свою программу, отработай на катке, привыкни ко льду, чтобы через неделю показаться гостям. Не переживай, ты устроена с сегодняшнего дня, эта неделя будет оплачена.

– Спасибо.

– Не за что, Тася. Я очень рада, что ты у нас появилась Иди к девочкам.

Так и стою посреди коридора, наблюдая, как Воропаева почти вприпрыжку удаляется в сторону кабинета, оставив неоднозначные ощущения. Мне уже не нравится то, что я узнала о принципах работы школы, но отступать некуда. Отказ работать автоматически вернёт меня под крыло отца.

Поэтому заталкиваю недовольство глубоко в глотку и иду искать девчонок, которых нахожу на тренировочном катке.

– Тась! – окликает Света, подкатываясь к бортику. – Как прошло?

– Привет. Нормально, наверное, – пожимаю плечами, потому что, судя по порхающей Воропаевой, встреча прошла более чем отлично. – Марго довольна и весела. Только я не поняла, – оглядываюсь, не желая присутствия лишних ушей, – вы хвалите воспитанников, исходя из статуса их родителей?

– Да, – девушка поджимает губы, опуская взгляд, – так заведено. Контингент разный: часть действительно имеет способности, которые легко развивать, направляя к цели; часть пробует себя в фигурном катании и пока не определились, желают ли посвятить этому свою жизнь; а часть – примитивные бездарности, пришедшие сюда, потому что мама или папа проснулись утром и решили, что их чадо станет великим спортсменом. Как правило, бездарности имеют самых влиятельных и богатых родителей, перед которыми Марго пригибается и ублажает с особым рвением. И подталкивает к этому нас. Противиться бесполезно, иначе просто лишишься своего места.

– Поняла, – вздыхаю, потому что остаётся лишь смириться с установленными правилами и плясать под дудку Воропаевой.

Пусть так и будет первое время, пока буду работать с малышами и присматривать иные варианты. Возможно, в другом городе.

– Что делаешь? – перевожу тему, потому как появляются незнакомые мне девушки, скидывающие вещи на скамью и собирающиеся занять каток.

– Откатываю праздничную программу. Скоро Эля придёт. Ты когда?

– А когда здесь никого нет?

– После шести. А в семь только охранник. Любишь одна кататься?

– Да. Так больше нравится. – И так никто не увидит, если моя нога вывернется, и я распластаюсь посреди катка, собирая по кусочкам свою гордость. – Занятия у меня начнутся только после праздника, поэтому я поеду в торговый центр, вернусь позже. Но у меня ключа нет от нашей комнаты. Не хочу тащить с собой вещи.

– Держи. – Света достаёт связку, снимает ключ и вручает мне. – Теперь можешь приходить в любой момент.

– Спасибо.

Девушка отталкивается от бортика и делает большой круг, завершая прыжком, который мне теперь противопоказан. Дикая зависть просыпается внутри, подначивая исполнить элементы, которые запрещены для исполнения моим врачом. Но ведь никто не увидит? Мама и папа точно, а узнать не смогут.