Марк повернулся ко мне, окинул серьезным взглядом с ног до головы и негромко произнес:

— Пойдем на кухню, нужно поговорить.

Мне не оставалось ничего другого, как покориться и вернуться на освещенную кухню. Корнеев подошел к окну и минуту молчал, словно обдумывая слова. Я решила первой нарушить тишину:

— Марк, я очень благодарна тебе за помощь. И что не выдал Лесю… — Мой голос звучал неуверенно, и я поспешила прочистить горло, чтобы тут же продолжить. – На самом деле меня совершенно неожиданно вызвали на работу, вот и получилось…

— Арина, кто такая Ольга Леонидовна?

Вздохнув, посмотрела на него. Сразу вспомнился совет Сони во всем разобраться и поговорить. Быть может, сейчас самое подходящее время? Сцепив холодные пальцы в замок, я перевела взгляд куда-то на стену и ровным голосом ответила:

— Бабушка Леси.

— Это из-за нее ты так испугалась на катке?

— Да.

Марк обернулся и, сложив руки на груди, прислонился к стене.

— Я могу сейчас рассчитывать на твою откровенность? У тебя проблемы?

Я вновь вздохнула, набираясь смелости:

— Она хочет забрать Лесю. У Романа, родного Леськиного отца, сейчас крупные неприятности и они нуждаются в деньгах. Мы с Антоном полагаем, что им нужна эта квартира.

— Антон – это…?

— Друг Маши. Он юрист, и уже пару раз помогал нам.

— И заодно решил приударить за тобой? – Я уловила в голосе Марка ревнивую нотку и постаралась как можно равнодушней пожать плечами:

— Даже если это так – тебя это не касается.

— Ну конечно, — ядовито откликнулся Марк. – Мне ведь наплевать на тебя.

Мой взгляд метнулся к его лицу, пытаясь определить, является ли правдой последняя фраза. Марк резко отвернулся к окну, спрятав руки в карманах спортивных брюк.

В комнате опять повисло неловкое молчание. Корнеев прислонился лбом к стеклу, всматриваясь в редкие снежинки, срывающиеся с неба.

Мне хотелось сказать о многом. Объяснить, попросить, договориться… А еще хотелось подойти к нему и вновь почувствовать крепкие объятия. Я смотрела на эту высокую мужскую фигуру в проеме окна и понимала, что стена, которую я так старательно выстроила вокруг себя, начала проседать и разрушаться. Словно кто-то невидимый стал вытаскивать из нее по крохотному кирпичику.

«Я хочу поверить тебе, Марк. Я хочу твоей защиты!» — горьким комом осели эти фразу в горле, сжатом нервной судорогой. Почувствовала, как задрожали пальцы и прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.

Я услышала шорох и поняла, что Корнеев вновь обернулся. Открыла глаза, встретилась взглядом с ним и поразилась – Марк выглядел совершенно разбитым. Это была не усталость, а именно какое-то душевное бессилие.

— Я считал, что смогу тебе о многом сказать. Видимо, ошибался. Мы оба совершенно не готовы к этому разговору. – Он прошел мимо меня, даже не посмотрев и открыл входную дверь. Остановился. И не оборачиваясь, словно в пустоту, сказал: — Я подумаю, как тебе можно помочь.

Дверь за ним закрылась почти бесшумно. В очередной раз Корнеев оставил меня одну в самых растрепанных чувствах. Предательские слезы навернулись на глаза и это разозлило еще сильней. В конце концов, я сама виновата. Сначала подпустила к себе слишком близко, затем трусливо сбежала.

Я не рассчитывала теперь на его помощь. Необходимо справиться с Ольгой Леонидовной самостоятельно, а потом уже сидеть и разбираться в своих чувствах к Марку.

Бросив быстрый взгляд на часы, висевшие над дверью, отметила, что уже половина шестого. Махнув на все проблемы рукой, решила отправиться спать. Через несколько часов нужно встать и поехать в органы опеки, к Виктории Сергеевне. Сегодняшняя ночная проверка ясно дала понять, что в покое нас не оставят.