Я опустила Аранчино на пол и достала влажную тряпицу из таза.

– Ты ходила на пьяццу, да? – спросила я, протягивая ей материю.

Она вздохнула и опустила веки, протирая шею и грудь. Я нетерпеливо ждала, пока она закончит омовения.

– Ну? Так что?

Она открыла глаза:

– А ты что думаешь?

Я резко втянула в грудь воздух:

– Ты выходила без разрешения, после того как Адриана запретила нам покидать дом?

– Конечно, – ответила Джулия, словно в этом ничего такого не было, словно молодые благородные дамы каждый день ходят по улице без сопровождения или дуэньи, пока весь город томится от жары и ждет, когда конклав объявит о своем решении.

– И ты… ты видела что-нибудь?

Мое восхищение ее смелостью боролось с негодованием: почему же она не пригласила меня на запрещенную прогулку?

– Видела. Бродят толпы головорезов, грозя местью, если не выберут кардинала делла Ровере. – Она скорчила гримаску. – Они замусорили всю пьяццу и ограбили собравшихся там истинно верующих. Папской гвардии пришлось их разогнать. Позор!

– Адриана нас предупреждала. Говорила, что на улицах перед выборами нового папы всегда опасно.

– Скажи-ка мне, кто передо мной, – после паузы ответила Джулия. – Уж не Адриана ли? Или я разговариваю с моей Лукрецией? – Увидев мое огорчение (я любила Адриану, но вовсе не хотела походить на нее), она добавила: – Конечно, там опасно, но как нам иначе узнавать новости? Адриана нам рассказать ничего не может, – взволнованно заговорила она, – конклав зашел в тупик. Ни один из кандидатов не набирает достаточного числа голосов. С завтрашнего дня им будут подавать только хлеб и воду.

Забыв о своей обиде, я уселась на кровати. Чем больше времени кардиналы тратят на выборы нового папы, тем более строгим становится их затвор в Сикстинской капелле. Если папский престол слишком долго остается пустым, это может породить беззаконие, и суровые условия должны вынудить кардиналов принять решение поскорее. Но прошло четыре дня, а папу так и не избрали, и обстановка в Риме оставалась напряженной.

– Их нужно уморить голодом, – продолжила Джулия, – я уж не говорю о том, чтобы сжечь живьем, заколотив все окна и двери. Но ни один из кандидатов не может победить, кроме твоего отца, который в этот самый момент склоняет на свою сторону колеблющихся. – Она помолчала, взвешивая слова. – Если все пройдет как планировалось, то кардинал Борджиа станет нашим новым папой римским.

Я хотела было закатить глаза, но не стала. Джулия иногда бывает склонна к театральным жестам.

– Папочка уже проигрывал, – возразила я, не упомянув, что он проиграл выборы дважды.

Я тогда была слишком маленькой и не понимала, что он терпит поражения, но рассказы о его неудачах довольно часто повторялись при мне. Мой отец не уставал говорить: придет день, и ему выпадет честь стать первым Борджиа, который последует священными стопами его покойного дяди Каликста III, да поможет ему Бог. Но с тех пор на престол восходили другие папы, включая и недавно умершего Иннокентия, которому папочка служил верой и правдой, хотя преданность пока и не обеспечила ему успеха.

– Это было прежде, – сказала Джулия. – Сейчас все иначе. Неужели монахини в Сан-Систо не говорят тебе ни о чем, что происходит за стенами монастыря? – Не дожидаясь ответа и будто не заметив недовольства на моем лице, она сняла сетку с волос, и влажные каштановые пряди упали ей на плечи. – Я сейчас тебе все объясню, Лукреция. Во Флоренции умер Лоренцо де Медичи, а в Милане все еще правит тиран Сфорца – Лодовико Моро. Венеция остается в стороне, а королевский дом Неаполя мечется между Францией и Испанией: обе страны предъявляют претензии на трон Неаполя. Хаос может предотвратить только папа римский. Теперь больше, чем когда-либо, Риму необходим лидер, который умеет властвовать и может восстановить наше… Ай, да ладно! – раздраженно воскликнула она, потому что увидела: я соскучилась и слежу за Аранчино, который гоняет комара в углу. – Не знаю, зачем я тебе рассказываю. Ты еще ребенок.