– Хороший вопрос! – улыбнулся в усы Сузу и сел на стул, выставил вперед ноги с торчащими из сандалий серыми пальцами. – Очень хороший вопрос! Да вы присаживайтесь! Как у вас говорится, в ногах правды нет?

Роман снова сел.

– Я вас слушаю, полковник.

– Его имя… Это не важно. Пока не важно. Но у нас была одна примета. В паху у этого человека была тату – ярко синяя лилия.

– Значит, если бы вы его не обнаружили, то меня бы просто раздели?

– Ну что вы! Хотя, кто знает… Словом, наш информатор успел за эти дни еще кое-что передать нам. Это помогло установить некоторые факты из жизни агента. В том числе, о его встрече с ливанцами. Один из них, между прочим, родственник серьезного местного бизнесмена, тоже ливанца. Заметная здесь личность! Катается на огромном «кадиллаке» с левым рулем. Старая, подлая лиса, брат отставного министра обороны Ливана. Он тут всех и пригрел. У него еще есть свой клуб, вертеп какой-то! Вы его знаете? Хотя бы видели?

Роман посмотрел на Сузу задумчиво, чуть прищурившись: сказать, что знает, значит поддержать игру, которую полковник ведет, несмотря ни на что; ответить, что не знает, значит соврать и опять-таки подкинуть поленьев в недоверчивый полицейский огонек. Он неопределенно пожал плечами.

– У нас к вам никаких претензий нет, майор, – заключил Сузу.

– Как мы можем продолжать работать вместе после всего?

– Так же как вы работали раньше, до меня. Те ливанцы, связные, между прочим, туда и сюда путешествуют на русской «комете».

– Не на русской, а на украинской.

– Мы в нюансах не разбираемся. А вы откуда об этом знаете?

– «Кометой» мы давно интересуемся, а тот космополит, который вас так раздражает, именно на ней и прибыл с женой из Ливана.

– Вот как? И что же он рассказывает?

– Ничего, кроме того, что его жену рвало всю дорогу.

Полковник засмеялся и, потирая руки, встал.

– Послушайте, а что вы говорили о монастыре кошек? И эта ваша приятельница… она посмела заподозрить меня в трусости!

– Она мне не приятельница, полковник. Она – леди.

– Ну, хорошо, майор, она – леди! Я и не собирался это оспаривать. Но все же… вы намерены взять меня с собой в монастырь?

– Откровенно говоря, мне больше туда не хочется. Хватило одного раза. Но если вы настаиваете…

– Да, сэр! Настаиваю. У всего есть разумное объяснение. Козмас, – примирительно сказал Сузу, – выйди из своего угла и встряхнись, в конце концов!

– По вашей милости я чувствую себя мерзавцем, полковник.

– Роман, он мерзавец? – впервые Сузу обратился к русскому по имени.

– Он – нет!

– Вот как? Значит, я мерзавец?

– Вы профессионал, а это качество полицейского способно вобрать в себя немало неожиданного для обычного, гражданского общества.

– Принимаю ваши комментарии, несмотря на то, что они весьма оригинальны. Да бог с вами! Козмас, хватит блестеть своими островными глазами. Ты поедешь с нами в монастырь… завтра?

– Как прикажете, – Козмас усмехнулся.

– Послушайте, майор, если позволите, еще одна просьба – сказал полковник, повернувшись к Роману.

– Слушаю вас.

– Тот старый ливанец… ну, на «Кадиллаке»… Все же, мне кажется, вы знакомы… Не так ли?

– Не то, чтобы знакомы… Нас представляли друг другу неделю назад. Он занимает офис рядом с одним русским банком, а я общаюсь кое с кем оттуда. Московские связи. Это не имеет прямого отношения к делу.

– Господин Рождественский? Я, говорю, ваши московские связи – господин Рождественский?

– От вас ничего не скроешь.

– Скроешь. Жена скрывала целых пять лет. Я чуть было не стал холостяком, – Сузу невесело засмеялся. – А с Рождественским я вчера сидел в пабе на набережной. Нам его рекомендовали ваши московские начальники, как надежного человека. Он мне и рассказал о ливанце, и о вас… о том, что представлял вас друг другу. Ненамеренно, конечно… случайно, так сказать…