– Это говорит он! – прошептала Каролина.

– Кто? – чуть слышно спросил Роман и сильнее сжал ее руку.

– Кот. Это чудовище… Он сейчас бросится на нас! Если он это сделает, мы пропали. Он – вожак! Они все смотрят на него!

Кот неожиданно мягко спрыгнул с крыши шкафа на каменный пол. Он задел когтями нескольких кошек, которые со страхом метнулись в сторону. Это было черное, необыкновенно крупное чудовище, тело которого было покрыто глубокими шрамами и болячками. Из-под нижней челюсти свисала белая редкая бородка. То, что он был одноглазым, его худоба, редкая шерсть и множество шрамов, а также желтый клык в алой пасти, наводило на мысль, что душа этого зверя когда-то жила в теле разбойника, и теперь томилась здесь, в монастыре, мучимая жаждой крови.

Неожиданно кот опять «заговорил». Он так же ясно, как и в первый раз, произнес несколько непонятных слов. Голос его оказался не столько кукольным, сколько скрипучим и высоким, будто звучал из простуженной глотки.

– Он говорит! – теперь уже воскликнул Роман. – Он говорит! Но я ничего не понимаю.

Зверь медленно стал обходить людей, стараясь держаться к ним боком, по-прежнему выгибая худую спину. Роман и Каролина не спускали с него глаз. Кот остановился, и теперь люди смогли разглядеть всю его свиту: рыжего кота из фонтана, пятнистое, бурое с черным, животное с обрубленным хвостом и устрашающей пастью, полной острых зубов, и еще двух крупных кошек, которые несколькими минутами раньше выпрыгнули из фонтана и потрусили на веранду.

– Вот кому они докладывать бегали! – попытался пошутить Роман.

– Надо убираться отсюда! – воскликнула Каролина.

– Но как? Мы окружены. Любое движение – и они бросятся со всех сторон!

– Я говорила вам! Я говорила…

– Да! Да! Вы были правы, черт побери! Но что сейчас делать?

– Вы же полицейский!

– Молчите! А то эти бандиты услышат, и тогда нам несдобровать! Это уж точно! – не оставлял Роман беспомощных попыток перевести происходящее в шутку.

Пятнистый кот, меньших размеров, чем одноглазый, вдруг прыгнул вперед, метясь в ноги Каролины. Он оскалился и зарычал. Но когда его упругое тело уже вытянулось в струну, одноглазый пружинисто оттолкнулся от каменного пола всеми четырьмя лапами и нанес по летящему телу сокрушительные удары когтями и желтым клыком. Пятнистый рухнул вниз и с визгом, исполненным ненавистью и болью, кинулся в толпу кошек. Его кусали и рвали со всех сторон, а он, ускользая, отвечал острыми укусами. Наконец, он запрыгнул на невысокий парапет веранды и снова зарычал. Разномастная толпа кошек испуганно отшатнулась.

Одноглазый, не спуская с него глаз, приблизился к нему. В его поступи было столько непреклонной воли и отваги, что кошки посторонились, толкая друг друга. Пятнистый сначала грозно выгнул спину, а потом передумал биться и, высоко взвизгнув, прыгнул в сад. Одноглазый повернул голову в сторону людей. Единственное его око светилось какой-то холодной, жестокой мыслью.

Он опять заговорил на своем непонятном языке – теперь уже долго и негромко. Как только он закончил, ковер, сотканный из кошек и котов, стал расползаться, и образовался узкий коридор, протянувшийся от испуганных людей к свету арки, за которой была безлюдная монастырская площадь с сухим фонтаном и кадкой с осами.

– Идемте, – произнес Роман.

Многие из зверей стали запрыгивать на шкафы и парапет веранды.

– Они нас отпускают! – шепнула Каролина. – А этот смотрит все на нас своим единственным глазом! Боже, какой страшный, какой противный! Прямо зверь!

– Молчите, ваше высочество! А то он передумает, чего доброго!