- Без покраски. Триста восемьдесят тысяч. Больше не могу – с деньгами туго, - Быстров помрачнел, прикидывая, где взять еще хотя бы триста тысяч на цинтрид.

- Идет! – оживился елонец-управляющий и быстро сложил планшет. – Будет готово через сто пятьдесят стандартных часов.

- Да вы с ума сошли! – возмутился Глеб. – Мне нужен корабль как можно скорее. Два дня!

- Это невозможно, господин Быстров, - спокойным баском возразил елонец. – Максимум могу ускорить на десять-двадцать часов. Корабль придется поднимать в спецмастерскую, - его толстый палец снова вздернулся к своду, блестящему золотыми арками.

- Твою же фашиста мать! – выругался капитан. – Нет! Это не надо переводить! – остановил он елонца, схватившегося за коробочку ментального переводчика. – По-другому никак нельзя? Я хочу, чтобы корабль оставался на стоянке. Здесь! – землянин ткнул пальцем в сторону массивной плиты, на которой покоился «Тезей». – Мы не хотим останавливаться в гостинице. У нас много багажа и мы привыкли жить в уютных каютах.

- Нельзя, - елонец мотнул массивной головой. – Глубокая сварка, кристаллизация, плазменная обработка – все только в спецмастерской. За качество ручаемся. Внутренние помещения опечатаем и гарантируем сохранность каждой пылинки.

- Вот так, - заключила Ваала и легонько толкнула в бок Быстрова. – Иди за своей пассажиркой. Мы с Агафошей заберем Арнольда. У вас есть маленькая грузовая платформа с гравиходом на прокат? – спросила она у елонцев.

- Десять экономок за час, - техник в лоснящейся форме, дернул себя за ус.

- Давайте ее сюда: у нас поломанный робот и багаж, - галиянка бодрым шагом направилась к трапу.

Быстров, крайне недовольный новыми обстоятельствами пребывания на станции, выудил из пачки сигарету и сказал управляющему:

- Общий техосмотр не проводить. Не трогать никакие схемы, касающиеся девз-установок. Занимайтесь только пробоиной, и тем, что связано непосредственно с ней.

- Мы всегда внимательны к пожеланиям клиентов, - пробасил елонец и, открыв планшет, внес в записи какие-то поправки.

Вернувшись на корабль, Глеб постучал в каюту Ариетты и приоткрыл дверь.

Принцесса лежала на диване, в бледном свете ночника листая журналы, позаимствованные у Арнольда. Ни один из языков Земли она пока не освоила и рассматривала иллюстрации.

- Позволите войти, Ваше Высочество? – спросил Быстров.

- Я думала, вы уже давно гуляете по станции, в обществе своих неизменных друзей, - пристианка приподнялась, отложив журнал. – Вы хотите дать мне еще какие-нибудь наставления?

- Видите ли, госпожа Ариетта, повреждения у корабля серьезные. Ремонт невозможно осуществить на стоянке, - начал капитан.

- И что? – наследница повернулась набок и нахмурилась.

- «Тезей» будет поднят в специальную мастерскую, куда у нас нет доступа. И ремонт затянется на пять-шесть дней.

- Вы хотите сказать, что все это время я буду здесь одна, словно зверек в клетке?

- Я хочу сказать, что вам все-таки придется покинуть корабль и совершить с нами прогулку по станции.

Глеб ожидал от пристианки бурного проявления радости, но она отвела взгляд к пачке журналов и сказала:

- Никуда я не пойду.

- Госпожа Ариетта, вы не понимаете: с «Тезеем» без нашего надзора будут работать чужие люди. Даже не люди, а, скорее всего, елонцы. Вам нельзя оставаться здесь.

- Нет, это вы не понимаете, господин Быстров. Я не игрушка, чтобы меня по вашей прихоти то таскать за собой, то бросать, где вздумается, - дочь Фаолоры, демонстративно потеряв интерес к землянину, снова вернулась к журналу «Geo».