— Сложное у тебя хозяйство, Реток. Раньше я как-то и не обращал на это внимания…

       Без особого интереса герцог указал на панель перед конюхом, усыпанную огоньками, рычажками, кнопками, стеклянными окошечками в которых извивались цветные линии и менялись цифры.

       — Дело привычное, — откликнулся Реток. — Здесь управление орудиями, здесь связь с другими повозками и для запроса ночёвки на постоялых дворах. Только разобрать слова трудно бывает — треску больше. Да я и половиной этого добра не пользуюсь и не знаю, зачем всё это здесь. А вам, герцог, надо запомнить только две кнопки: сначала жмёте эту красную на стене, а потом зелёную слева…

       — Зачем мне?

       — Пустошь — она такая… Если что-то со мной случится или с караваном, то красная остановит повозку, а зелёная заставит или вернуться на предыдущую стоянку, или плыть к следующей. А орудия на крыше будут действовать сами. Только я понятия не имею, как это работает.

       — Мне это не нужно. Сам сказал — караван простой. Так что я спать пойду.

       Но спать герцог Арлей не лёг. Сидел напротив единственного не заложенного мешками и ящиками окна и бездумно смотрел через вуаль на проплывающую мимо Пустошь…

3. Глава 2. Дела торговые

Дорога в Пустоши проста

Только на месте не стой!

И бойся каждого хвоста,

Конечно, если он не твой.

       — Дэ-эй! Пустошь тебе в рёбра! К орудиям!!!

       Герцог вбежал в комнату управления повозкой, плюхнулся в кресло, натянул на голову шлем и вцепился в подлокотники. Ещё не закончив, спросил:

       — Что?!

       — Работают только на ручном! — продолжал орать Реток. — Роща слева! Огонь!

       Дэйран Арлей успел трижды поразить цель, когда заметил, что орудия других повозок каравана почему-то не поддерживают его. Отпустив подлокотники, герцог снял с головы шлем и раздражённо покосился на конюха:

       — Что там, Реток?!

       — Ничего особенного, ваша светлость, — откликнулся конюх и переключил что-то на пульте. — Помните, лет шесть или семь назад караванщики пригнали бесхозную повозку? Четыре пилигрима решили отдохнуть в этой роще, а она даже костей для похорон не оставила. И ведь не так уж и далеко от замка пристроилась, зараза… Ребята говорили, что изредка по ней стрелять надо, чтобы к дороге близко не лезла.

       — Так какой Пустоши ты!..

       Герцог вскочил на ноги и в бешенстве уставился на конюха. А тот совершенно спокойно повернулся лицом и спросил:

       — Что с тобой, Дэй? Я помню тебя совсем крошечным… Помню, как светилось радостью твоё лицо на свадьбе, как родились твои девочки, как ты баловал их… И твоё горе тоже помню… Горе для всех нас. Но ты никогда не бежал! Почему ты сейчас бежишь в Пустошь? Что с тобой, Дэйран?

       Арлей скрипнул зубами, судорожно вздохнул и уставился через смотровую щель на дорогу.

       — Простите, ваша светлость, старого дурака… — Реток склонил голову и повернулся к пульту. — Но вы так долго смотрели в окно… А Пустошь не терпит рассеянных — она отбирает их души, а затем и жизнь.

       Опустившись в кресло, герцог поморщился:

       — Ты не дурак, Реток. А я действительно бегу… Как последний трус!

       — Среди Арлеев не было трусов. И не вам начинать, ваша светлость.

       — Значит, я буду первым, — мрачно заявил Дэйран Арлей. — У меня тоже хорошая память. И я помню, как ты приводил караваны, как мой отец ценил тебя… Всё помню. И, наверное, ты имеешь право знать — король приказал мне жениться до конца первого месяца весны!

       — Вот оно что… — покачал головой Реток. — Король… Может быть, он хочет, чтобы вокруг все были счастливы? Да и в любом случае вы, герцог, раз десять уже выдержали самый строгий траур… Не дело это для молодого мужчины! Но как-то странно вы себя повели…