Так что ни оборачиваться Ульвен не умел, ни какой-то физической силой сверх человеческой наделён не был. Так, осколками досталось: запахи чуять умел да своей пленительной хрипотцой девиц очаровывать.

А вот подонки подобрали, выходили. Так что у нас он самый настоящий Ульвен-волк. Ну, и до баб охочий – тут уж от чистокровок не отличить. Я то, как пришла, ему не интересна была – слишком мелкая. А вот через пару лет пришлось руки укоротить. А ещё чуть позже и клыки пообломать, пока не понял – не по зубам Принцесса.

С тех пор и сработались. Занятия-то схожи: разнюхивать, что другим не под силу. Он мне пару раз помог, я тоже в долгу не оставалась. Но нет-нет, да поглядывал нагло своими бордовыми глазищами, подпуская чарующего бархата в хриплый голос. Я только отмахивалась. Эти поползновения давно уже угрозы не несли.

Но вот работу всё равно сделать надо. Бесплатно на Дне не живут. И койны сами собой с неба не падают. Нет, есть заначка: уж который год откладываю, чтобы выкупиться честь по чести, да не с пустым карманом уйти. Есть у меня мечта одна. Уйти хоть сейчас могу, накопленного хватит. Но ведь хочется эту самую мечту сразу, чтобы раз – и новая страница… А вот на неё ещё работать и работать. Провалялась сегодня полдня в постели, а могла бы и новую буковку в этой самой странице накарябать.

И дельце ведь совсем лёгкое: на десять минут да на два десятка койнов. Оттого и не жалко было потратить четверть будущего заработка на легкомысленные ботинки и шляпку. Всего-то нужно было вычислить из всех служанок госпожи Риботты ту, что подворовывает. Только вчера всё один к одному сошлось – и непогода, и нагрянувший отряд следаков из столицы. Да и сама госпожа Риботта с утра своей прислуге такую выволочку устроила, что все они как одна языки поджали. Поди, разузнай нужное под проливным дождём, когда весь город скуксился!

Это в погожий день куда как просто надеть модные картонные ботиночки и сойти за свою. Пусть лицо незнакомое на рынке, но у прислуги своё сестринство: достаточно бросить восхищённый взгляд на очередную дешёвую обновку, прошептать в нужный момент: «а моя-то госпожа, представляете...» – и всё, ты уже в тайном обществе. Никаких секретов тебе, понятно, сразу не выдадут, но достаточно заронить словечком нужное зерно, как тебе, незнакомке, в ответ только недоверчиво хмыкнут, зато за углом уже с подружкой поделятся новостью. А я только стой и жди – ветер сам всё донесёт.

Сколько по таким случаям работала – нет порядочной прислуги в Дансвике. Все, как одна, хоть раз, да были нечисты на руку. Но заказчице этого ни в коем случае говорить нельзя, у них через это нервическая истерика приключается. Да и мне девчонок жалко. Так что обычно выдаю пару-тройку особо наглых и беспринципных, а другим как раз на это время урок выходит.

А вот погляди ж ты – вчера весь день протопталась на рынке, а указать не на кого.

Что, доносчицей назовёте?

Раз сказала, что девчонок жалко, а сама на их мелких грехах зарабатываю? Тех, что с пары украденных койнов сразу бегут себе модную обувку покупать и тут же ею хвастаются, не жалко. Глупых вообще не жалко. На Дне жалости ни к кому не знают. Не в ходу там сочувствие, и тепла тоже в долг не отпускают.

Раз не сумела служанка своровать и не спалиться, то сама виновата; впредь умнее будет. У неопытных ведь не язык, а помело: сами слова на мой ветер бросают. Держи язык за зубами – вот и вся премудрость, но нет же…

Сегодня наконец распогодилось, но с такой голосиной, конечно, во вчерашнем виде на рынок уже не сунешься. Им же обязательно поговорить надо, а как этим простуженным хриплым голосом вбросить доверительную спусковую фразу? Да и тьфу на этот наряд служанки, одно неудобство. Каждый встречный посыльный или мелкий приказчик так и норовит за что-нибудь ущипнуть.