Но прежде, чем дошла до своего угла, в бедро больно вцепилась пятерня, а вторая уже потащила наверх юбку.

– Эй, девка! А ты чего тут одна? Компанию, небось, ищешь? Так вот он я, и идти никуда не надо! – сально хохотнул один из посетителей. Ровно такой, как виделся мне в нахальном ветре – сытый, подвыпивший, краёв не видит.

Дна не видит.

На меня пахнуло немытым потным телом, прокисшим запахом пива, а грубые руки быстро облапили талию и заднюю точку.

– Тощая какая… Ладно, я сегодня при деньгах, щедрый, и такую не прочь попробовать… А что, девка, хлебнёшь? Авось расслабишься, а там и самой в охотку покажется…

За нашим столом разом оборвались все звуки, но я сделала незаметный жест: не лезьте, сама. А нежданный кавалер уже обтёр грязным рукавом кружку, забытую другим посетителем, и вознамерился плеснуть мне того же пойла, что пил он сам.

Можно, конечно, и со скандалом. Наши до этого всегда охочие. Но я так вымоталась за этот неудачный день, что просто хмыкнула, не обращая внимания на жадные пальцы, ползущие уже к груди.

– Щедрый, говоришь? Ну, плесни, коли не жалко. Нет, мне полную кружку не надо. Ты мне так… на донышке, – со значением произнесла я, прищурившись.

– Во-от! И правильно, что не ерепенишься! – взбодрился клиент в предвкушении предстоящего соития. И уже занёс пивной кувшин над предложенной кружкой, как вдруг осознал последнее, сказанное мной, и застыл как вкопанный. Хмельные поросячьи глазки его вмиг протрезвели, и он дёрнулся назад, пролив на стол пиво.

– Проваливай, – боязливо пробормотал он. – Я тебя не трогал.

С этим, конечно, можно было поспорить. Синяки наверняка от этих мерзких пальцев останутся. Кожа у меня тонкая, белая. Не зря «Принцесса». Но погода и неудачный день меня утомили. Рыбная похлёбка, горячий чай с капелькой черёмуховой настойки и спать. Не хватало ещё на этих пьянчуг время и силы тратить.

Я с отвращением стряхнула замершую на моём бедре руку и продолжила путь в свой угол.

– Плоскодонка, – прошипел вслед несостоявшийся кавалер, думая, что я не услышу.

Марта уже поднесла ароматную глубокую миску и корзинку со свежим хлебом. Нет, готовить Малыш умел. Крепкий бульон на треске и тилапии, куски рыбы без костей, мелкие чищеные креветки и мидии, брошенные в самый последний момент, в меру соли, в меру красного острого перца и душистых травок – не суп, а песня! И две капли его рисовой самогонки напоследок, не больше: ровно для нужного тепла.

Пробирал супчик до самых костей, а в чай понятливая подавальщица Марта сама капнула «черёмухи» – знает, что в такую погоду нужно.

Согревшись, наконец встретилась взглядом с подельниками. Вихрастый красавчик Ольме с восторгом оглядывал мой женский наряд. Плащ я скинула, но блузка под ним всё же успела вымокнуть и теперь все прелести напоказ.

Нет, с «плоскодонкой» портовый грузчик, нечаянно заработавший сегодня лишний койн и не сумевший потратить его на подходящую шлюху, погорячился. Обидеть хотел, да просчитался. С грудью у меня всё нормально, вот и Ульвен-волк уже язык вывалил. Высокая, крепкая. Особенно в этом дурацком платье, которое будто специально так скроено: приподнять и преподать в правильном свете нужное. Я его не выбирала, это мода сейчас такая повальная. Особенно у горничных и камеристок.

Пусть не сильно большая, ведь таким грузчикам, как этот бедолага, нравятся телеса исключительно как у подавальщицы Марты. Чтобы рвалось наружу и четыре пивные кружки спокойно стояли. Даже странно, что на меня позарился. А всё равно, как он это ладно придумал: «плоскодонка». Я аж хмыкнула от удовольствия, отогревшись окончательно чаем. Нет, как же смачно сказал! Такого я ещё не слышала. И ведь ёмко так! И самое главное: корень слова как раз про нас.