Бабка ловко прокатилась по полу на роликах, радостно захохотала. Монстры восхищённо завопили. Монстров было четверо: один ярко-зелёный, лохматый, ростом метра полтора, он вращал огромными фиолетовыми глазами и скакал на мягких задних лапах, а передними чесал пузо – точнее, карман на пузе – тоже меховой, как у кенгуру. В кармане хранились всякие мелочи, типа увеличительного стекла, зубочистки и мелких монет неизвестного происхождения. Монстр выл:

– Йо-ххо! Ну, ты, Крючильда, даёшь! Дай кроссовки с роликами «погонять»?!

Ведьма хохотала:

– Обойдёшься, Зелепузо, без роликов! Ещё свалишься, карман на пузе отобьёшь, придётся зелёнкой мазать!

Монстры загоготали:

– Зелёного зелёнкой мазать – зря продукт переводить, всё равно видно не будет.

Зелепузо же перестал смеяться. Оказывается, он с детства страшно боялся зелёнки.

Второй монстр выглядел нетрадиционно для монстров: был похож на большую каплю ртути, перетекал из одной обтекаемой формы в другую, поблёскивая зеркальной поверхностью. Сейчас он принял форму матрёшки, блеснул выпуклыми зеркальными глазками и провопил:

– Я – Ртуть, «то – туть, то – там»! Каламбур!

И он радостно засмеялся над своей шуткой. Крючильда пнула зеркального монстра, тот рассыпался на мелкие шарики, потом они быстро покатились по полу, слились в отражающую свет серебристую лужицу и вновь стали огромной каплей. Крючильда довольно улыбнулась:

– Буду звать тебя ласково … Ртутечка… Или Ртутик!

Ртутик расплылся по полу, изобразив улыбающийся смайлик.

Третий монстр выглядел злобным. Он был грязно-малинового цвета, а когда злился, раскалялся до красна, в минуты, когда собирался сделать что-нибудь гадкое, менял цвет на грязно-серый, почти чёрный. Глаза его горели злобным огнём, а вот голос был абсолютно неподходящий – писклявый. Он проговорил:

– Страсть, как хочется кого-нибудь «замочить»!

Крючильда и остальные монстры расхохотались до слёз, аж на пол попадали и ножками задрыгали. Крючильда, давясь от смеха, еле выговорила:

– Ой, не могу! Вы слышали?

Она передразнила писклявым голосом:

– Кого бы «замочить»? А-а-а! Памперс иди замочи с таким голосом! Лучше век молчать, чем таким писклявым голосом народ смешить, «грозный» ты наш!

Монстр обиделся, почернел. Крючильда снова начала его дразнить:

– Кусок асфальта из себя изображаешь? Модный цвет «мокрый асфальт»! Ой, от смеха лопну! Скажи ещё что-нибудь!

Почерневший монстр пропищал:

– Что сказать-то?

Все опять от смеха попадали на пол, Крючильда просмеялась и сказала:

– Твой голос – твоё оружие! Любой от смеха помрёт! Как зовут?

Монстр вызвал новый приступ смеха у всех, проговорив:

– Серо-буро-малиновы!

Крючильда аж икать от смеха начала:

– Кто же… Ик… Ик… Такое имечко выго… Ик.. Во… Ик… Рит?! Будем звать тебя сокращённо Се-бу-м. Себум, короче! Звучит грозно… Но с твоим голосом – оборжаться можно!

Потом внимание Крючильды привлёк четвёртый монстр, глядя на которого, она задумчиво произнесла:

– В семье – не без урода… Это что ещё за недоразумение?

Перед ней стоял карлик. В шутовском колпаке с бубенцами и длинноносых башмаках, тоже с бубенцами. Существо отчасти напоминало маленького коротконогого человечка, но оно от макушки до пяток было покрыто перламутровой чешуёй. Только лицо чистое. Крючильда уточнила:

– Чудище морское?

«Чудище» застенчиво улыбнулось:

– Ага… Под водой живу, но и на суше тоже ничего себя чувствую, только чешую иногда водой надо смачивать…

«Чудище» подошло к тумбочке, на которой стоял старомодный гранёный графин из толстого стекла, и вылил из него всю воду на себя. Фыркнул от удовольствия. Чешуя покрылась каплями воды, стала блестящей. Крючильда задумчиво произнесла: