А зря, конечно. Некоторые мужчины напрочь лишены такой штуки, как интуиция.

6. Глава 6. В Торопе

В Тороп путешественники прибыли днем. Виолетта тихо сидела в телеге, в то время как Рик бодро носился по узким улочкам сонного городка, выясняя, где можно снять домик или комнату на неделю. Именно столько он планировал тут торговать.

Летте было уже все равно. Она чувствовала только усталость и голод. Это была не та усталость, когда ноги гудят после танцев, или долгой прогулки по саду, или насыщенного событиями дня, когда ложишься в мягкую постель, жмурясь от счастья, улыбаясь свежим еще воспоминаниям и закрываешь глаза, предвкушая прекрасный новый день. Нет, теперь ей хотелось лишь вытянуться на чем-то плоском и провалиться в сон на пару лет. Чтобы завтра никакого не было, а было только вчера.

Голод тоже был для нее внове. Обычно рядом всегда были свежие фрукты, почищенные и нарезанные дольками. Можно было взмахнуть рукой, и тут же появлялся чай и разноцветные крошечные пирожные, или маленькие булочки с корицей и творожным кремом, или легкий бульон, или тушеные овощи и кусочек мяса, или мороженое, или кофе с шапкой взбитых сливок.

Сейчас голод грыз ее изнутри, живот вульгарно рычал, ей хотелось хлеба! Просто хлеба, мягкого, упругого, с хрустящей корочкой — такого, как вчера ей дала вдова. Или мяса, чтобы большой кусок, истекающий соком. Или просто вареной картошки, политой маслом (однажды она попробовала такое блюдо на кухне, нашла его немудреным, но довольно съедобным). Ах, сейчас она бы все отдала за миску такой картошки!

Но Рик бросил ее на рыночной площади одну, и она, сжавшись в комочек, с ужасом смотрела на незнакомых страшных людей, которые подходили к ее телеге и задавали непонятные вопросы:

— Чо продаешь?

— Откуда приехали?

— Красавица, ты тоже товар? Сколько стоит твой поцелуй?

Некоторые грязные, страшные мужчины далеко не уходили, переглядывались, посмеивались и ощупывали бедняжку Виолетту сальными взглядами.

“Надо издать королевский указ, чтобы запретить мужикам смотреть на чужих женщин, — с тоской думала она. — Вот вернусь домой и непременно скажу отцу”. О том, что возвращение домой немыслимо, Летта старалась не думать.

— Эй, крошка, ты уже час так сидишь, где твой отец? — подошла к карете толстая неопрятная баба с неприятным лицом.

— Муж, — ответила Виолетта, потому что молчать, когда тебе задают прямой вопрос, было крайне невежливо. — Ушел искать нам пристанище на ночь.

— Ясно-понятно, давно поженились?

— Вчера.

— Дурачок еще не привык к новому статусу, — кивнула женщина. — Придумал тоже, такую малышку одну оставлять. Судя по волосам и коже — из благородных? Как же тебя угораздило, бедняжку?

Женщина уже не казалась Виолетте неприятной. Просто дородная торговка, а что юбка у нее не слишком чистая, так оно и понятно, тут везде грязь несусветная.

— Голодная небось?

Летта кивнула.

— На вот, — добрая женщина сунула девушке в руки большой пирожок. — Я лучше с тобой постою рядом, чтобы никто не обидел. Знаю я этих петухов, как увидят курочку новенькую, так распетушатся сразу.

И ничего она не страшная, даже миловидная. Глаза красивые, добрые такие.

— Вы в Тороп-то зачем приехали, никак торговать?

— Да. Муж у меня гончар, горшки свои привез.

— Ну-тка… — торговка бесцеремонно откинула край рогожки и прищелкнула языком. — Горшки, говоришь? Из синей глины, как я вижу?

— Я не знаю.

— Ну и верно, зачем тебе знать. Твое дело — мужа по ночам привечать да кормить его досыта, а остальное он сам решит. Хороши горшки, сторгуется он.