В квартире наблюдался беспорядок. Жертва не то, чтобы отбивалась, но явно пыталась убежать от нападавшего.

Не получилось.

– Паулина Рамирес, – сказал Кларк. – Двадцать девять лет, работала фармацевтом в аптеке. Жила здесь с мужем и двумя детьми.

– Где дети сейчас?

– Не знаю, – сказал Кларк.

Может быть, еще не вернулись из школы. Может быть, пропадают на улице.

В любом случае, они не здесь, и это хорошо.

– Социального работника уже вызвали?

– Да, – сказал Кларк.

– Кто сообщил об убийстве?

– Соседи вызвали полицию, жаловались на шум и крики, – сказал Кларк. – Но, сама понимаешь в этом районе шум и крики – это обычное дело. Дежурные прибыли через двадцать минут после звонка и все тут уже было в таком виде.

– И при этом никто ничего не видел?

– Разумеется, – сказал Кларк. – Как обычно.

– Это муж, – сказала я. – Ставлю свою машину против дырявого носка Кларка, что это его рук дело.

– Смысл таких заявлений в том, чтобы ставить что-то очень ценное против чего-то совершенно бесполезного, – заметил Алан. – А в твоем случае эти предметы практически равноценны, Боб.

– Но в подавляющем большинстве случаев это действительно муж, – сказал Кларк. – Хотя, она ведь фармацевт… Может быть, барыжила чем-то налево без рецепта, и один из благодарных клиентов решил сэкономить.

– Может быть, – сказала я. – Но версию с мужем надо проверить в первую очередь.

– Хуан Рамирес, тридцать один год, – сказал Кларк, заглянув в планшет. – Официально числится безработным, перебивается поденными работами в Доках.

– Пытались ему звонить?

– Пытались, но его мобильный здесь, – сказал Кларк. Еще один плюс в копилочку моей версии.

– Поговори с соседями, узнай, где его можно найти.

– Я слишком стар для всего этого дерьма, – вздохнул Кларк.

– Уверена, ты последние сто пятьдесят лет всем это говоришь.

Кларк ушел разговаривать с соседями. Алан закончил паковать нож и снова взялся за фотоаппарат. Патрульный, один из тех, кто обнаружил тело, стоял у стены, цветом лица практически сливаясь с обоями, и было понятно, что ему нехорошо.

Молодой, еще не насмотрелся.

– Иди дежурить на лестничной клетке, – сказала я. – Если дети появятся здесь раньше социального работника, нужно будет их перехватить. Не стоит им на это смотреть.

Он с облегчением кивнул и вышел.

По правде говоря, никому не стоит на такое смотреть. Вот только что был человек со своими мечтами и устремлениями, со своими страхами, своими планами на жизнь, а вот он уже…

Думать о таком тоже не стоит.

Двадцать девять лет, всего на два года старше меня. В какой момент ее жизни что-то пошло не так? Когда она познакомилась со своим будущим мужем? Получила образование фармацевта?

В какой момент она еще могла что-то изменить?

– Следов взлома нет, – сообщил Алан.

– У мужа должен быть ключ.

– А покупателю она могла бы открыть сама.

– Я обязательно побываю в этой аптеке, – сказала я. – Но только после того, как мы поговорим с мужем.

– Почему все всегда подозревают мужа?

– Потому что такова статистика, – сказала я. – Вторая половинка жертвы – это всегда подозреваемый номер один. Муж, жена, любовник… Другие версии отрабатываются уже после.

– Я знаю, – сказал Алан. – Но нельзя же идти на поводу у статистики.

– Мы отрабатываем все версии, – сказала я.

– Но только после того, как поговорите с мужем?

– Именно, – сказала я. – Твое заключение?

– Что тут заключать? Ее ударили ножом вот здесь, – он указал рукой. – Она закричала, отшатнулась, пыталась бежать от него, переворачивая мебель. Он шел за ней и продолжал бить. Потом она упала, он ударил еще несколько раз, бросил нож и ушел. Судя по избыточному количеству ударов, убийца был в ярости. Что не отметает версию с клиентом, которому она отказалась что-то продавать.