Вскидываю бровь и смотрю на нее снизу вверх. Провожу ладонью по бедру, но она бьет меня по руке, немного неожиданно, но оттого все происходящее еще более интересно.

Тейка кусает губы в нерешительности и, подхватив свою майку по краям, садится. Подтягивает ткань наверх, высвобождая упругую грудь с розовыми стоячими сосками.

Руки сами тянутся к ней, но она отстраняется. Цокает языком и так показательно щелкает пальцами перед моим лицом.

– Ну и кто из нас озабоченный? Трогать нельзя, только смотреть.

Пока она с деловым видом загоняет мне эту хрень, планка в моей голове летит под плинтус. Дергаю ее запястья, резко впечатывая в себя и обхватив щеки пальцами, роняю на мягкий диван, накрывая ее тело своим.

– И смотреть и трогать, Тея, – веду ладонью по ее лодыжке, согнутому колену, бедру, подхватывая резинку ее трусиков пальцем, – прости, малая, но я не играю по чужим правилам, только по своим. Ты провоцируешь, я отвечаю, – просовываю руку под ее спину.

– Ты животное, – смеется, впиваясь ногтями мне в предплечья.

– Может быть.

Прикусываю кожу на ее шее, выше, обхватывая мочку уха губами. Раскрытая ладонь сминает грудь, и Тея вздрагивает. Громко выдыхает воздух, замирает. Не могу сообразить, что не так, пока не могу. Оттягиваю в сторону полоску гладких белоснежных трусиков, собирая влагу. Она возбуждена не меньше, чем я.

– Не надо, Леша, стой, – обхватывает мое запястье. – Я же сказала.

– Ты себе противоречишь, – убираю руку.

– Не твое дело. Все. Поиграли – и хватит. Уходи.

– Объясни, что за хрень, – отстраняюсь, и она очень быстро протаскивает между нами кусок одеяла, накрывая им грудь.

Тея.

– Я же изначально сказала.

– А потом начала провоцировать.

– Я не…

Он смотрит вопросительно и, наверное, даже раздраженно. Теряюсь в ответах. Что мне ему сказать? Правду о том, что секса у меня не было и мозгов, видимо, тоже нет? Иначе я бы не выкинула этот финт с майкой.

На столе тихо жужжит телефон, и у меня появляется огромный предлог ответить на звонок, а не придумывать оправдания для Леши. Тянусь к смартфону и, продолжая тяжело дышать, смотря ему прямо в глаза, взбешенные и полностью не понимающие происходящего, подношу к уху.

По мере того что я слышу, мои губы приоткрываются, а зародившаяся внутри паника начинает нарастать с неимоверной силой.

– Полина, я поняла. Где это?

Аспид прищуривается, теперь уже пытается вслушаться в наш с Полькой диалог.

– Хорошо. Не плачь, все будет хорошо. Да, сейчас же.

Рука с телефоном обессиленно падает на диван, и мне уже абсолютно плевать, что я сижу перед ним практически голая. Одеяло упало на пол, а майку я так и не надела.

– Чего там?

– Авария, – передергиваю плечами, смотря в одну точку, – они попали в аварию.

– Кто?

– Виталик и Полина.

– Где? Тея, ты меня слышишь?

Слышу, но не так четко, как мне бы этого хотелось.

– В больнице. Скорая приехала вовремя. Вот адрес, – протягиваю ему свой телефон, Поли скинула геолокацию, – у Полинки несколько переломов, а Виталик все еще без сознания.

– Сука.

Он поднимается с дивана быстро, как ураган, натягивает на плечи куртку, вытаскивает пачку сигарет, смотрит на меня и убирает обратно.

– Я поеду с тобой, – выхожу из своего транса, надевая майку, а после спортивный костюм. – Пожалуйста.

Он кивает и без слов идет к двери, кидая ключи на столик в прихожей. Семеню следом, быстренько запираю дверь и, вцепившись в его руку, забегаю в лифт, задевая ногой закрывающуюся створку.

Этажи проплывают слишком медленно. Прижимаюсь виском к Лешиному плечу, смотря на свои влажные глаза в зеркало. Хлюпаю носом, и он крепче стискивает мою ладонь, гладит тыльную сторону большим пальцем. Успокаивает.