Поэтому их и ссылают.

- Благодарю вас, - сказала Джемма. – Если что-то понадобится, я позову.

Слуга поклонился и вышел.

Джемма посмотрела в окно: перрон был пуст, если не считать нескольких вокзальных служащих, занятых таблицей с расписанием. Вроде бы никто не пришел проводить изгнанников, но Джемма понимала, что за королевским поездом сейчас следит множество глаз. Скоро его величеству Кормаку доложат, что сын, такой опасный для его престола, наконец-то отправился прочь из столицы, и королевская семья вздохнет с облегчением.

Вагон мягко вздрогнул, качнулся и едва заметно поплыл от вокзала. Джемма смотрела, вспоминая, как давно, в детстве, они с мамой уезжали на юг – отец провожал их, шел по перрону и мягко махал рукой. Воспоминание было похоже на сон – добрый, тихий, который давно забылся, а теперь вдруг вспомнился…

Поезд набирал скорость. Дэвин спал. В дверь легонько постучали, и слуга вкатил столик с накрытым обедом. Только теперь, посмотрев на фарфоровую супницу с ароматным свекольником и большое блюдо с жареной курицей в окружении овощей, Джемма поняла, насколько проголодалась.

- Дэвин, - негромко позвала она. – Будешь обедать?

Он не откликнулся. Во сне его лицо по-прежнему было усталым и строгим, и Джемма вдруг подумала о своем новоиспеченном муже с искренней жалостью и пониманием. Он рисковал жизнью, чтобы спасти город – а его выкинули, едва он пришел в себя. Он сделал своей законной женой девчонку, которую знал всего пару дней – и поступил так, чтобы защитить ее.

Джемме захотелось плакать.

- Что там? – услышала она шепот. Дэвин открыл глаза, и его взгляд был спокойным и живым.

- Свекольник и курица, - ответила Джемма. – Как ты себя чувствуешь?

- Лучше, - улыбнулся Дэвин и попробовал сесть. Джемма бросилась было ему на помощь, но он остановил ее предупреждающим жестом.

- Я сам, - сказал Дэвин и, сумев-таки сесть, откинулся на подушку. – Давно мы едем?

- Четверть часа, - Джемма подкатила к кровати столик с едой и спросила: - Что будешь?

Дэвин попросил супа и резко отказался от предложения Джеммы покормить его. Она налила свекольника в глубокую тарелку и сказала:

- Я понимаю, что твоя гордость не велит тебе чувствовать слабость. Но сейчас не тот момент, чтобы быть таким упрямым.

Дэвин посмотрел на нее и вдруг рассмеялся так, словно Джемма сказала ему что-то уморительное.

- Это не гордость, - ответил он на ее вопросительный взгляд. – Это желание скорее подняться на ноги. А для этого надо не давать себе жалости и спуску.

Джемма решила не спорить.

На обед ушло чуть больше часа – за это время поезд успел покинуть равнинную часть страны, и нить железной дороги потекла среди лесов, озер и болот. Солнце дотрагивалось до верхушек сосен, в ветвях деревьев перепархивали птахи, и однажды Джемма заметила огромного лося с разлапистой короной рогов, который вышел посмотреть, может ли поезд стать его соперником на время гона.

- Я читала, что там красивая природа, - сказала она, когда Дэвин отодвинул тарелку и устало откинулся на подушки.

- Да, - ответил он. – Я был там в детстве. Леса, реки, животные… Однажды я вышел из дома и увидел на крыльце медведя.

Джемма ахнула, удивленно и испуганно.

- Медведя?

- Ну да, - улыбнулся Дэвин. – Они очень любопытны. Вот и тот медведь решил посмотреть, что у людей и как. А потом…

Он не договорил, снова задремав. Слуга заглянул в вагон, вывез столик с посудой и негромко спросил у Джеммы:

- Что-то еще, ваша светлость?

- Нет, спасибо, - ответила Джемма, и дверь за слугой закрылась.

Несколько часов до заката Джемма провела в кресле у окна – сначала читала о том, как ученые маги разделывают дракона, потом просто смотрела на болота за окном. Постепенно солнце скрылось за деревьями, вагон наполнили сиреневые сумерки, и в углах ожили золотые колибри – замахали крылышками, наполнив спальню приятным тихим светом.