- Я тут замужество планирую! Даже платье выбрала! Не все же мне в девках ходить? – усмехнулась Шарман, приклеивая обратно отпавшую мушку.

- Да, такой красавице недолго в девках ходить осталось, - Винсент зевнул, листая книгу. - Многоуважаемая моль, будь так любезна, передать эстафету червякам!

- Да как ты смеешь напоминать даме о возрасте! Мне всегда шестнадцать! У меня никогда от поклонников отбоя не было! – возмутилась мадемуазель Шарман, замахиваясь на него веером.

- Отбоя от покойников у тебя точно не будет! – смеялся бледный нездоровой бледностью Винсент, прикрываясь книгой.

- А ну скажи, что я все еще вне конкуренции! – бушевала Шарман, пока в разные стороны летели перья.

- Конечно. Твоя конкуренция уже давно остепенилась, - язвительно заметил Лючио, закатывая глаза и уворачиваясь от ударов. – И сменила адресочек на постоянный. Зато есть большой плюс! Мужчины носили их на руках, а теперь ходят с цветами!

- Любви все возрасты покойны! – смеялся Робер, хватая Шарман за веер и протягивая ей что-то черное на кончике пальца. – Забери своего таракана!

- Это – мушка! – заскрипела, груженой телегой и подозрительно прищуриваясь на чужой палец, Шарман. – Ой! Опять ошиблась! Неужто снова в шкатулку с мушками заполз?

Мушка слегка зашевелилась, как бы намекая на последний писк моды.

- Прямо, как раздетая, - причитала Шарман, ощупывая место, где до этого красовалось волосатое черное пятно.

- Успокоились? Кто сейчас не успокоится – преждевременно упокоится! – черные клубы тьмы отмечали каждый мой шаг. Моя рука в черной перчатке еще не до конца впитала в себя тени. Я сжал кулак, вспоминая прежнее ощущение. Глубокий вдох… Воздуха нет, но грудь по привычке вздымается. Я взял свою руку, чувствуя прикосновение. Да, вроде до конца. Черный бархат, белые манжеты из кружева. Рука на сердце. Тишина. Ненавижу этот момент.

- Хозяин!  – послышало со всех сторон, пока я проводил большим пальцем руки по ладони. Ко мне тут же услужливо пододвинули черное кресло. Винсент принес столик, на котором стояла ваза с цветами. Голубые розы?

- Мессир! – мадемуазель Шарман тут же стала обмахиваться остатками веера. – Я так понимаю, что вы сегодня не в духах?

- Хорошо, что вы уловили запах плохих новостей, -  отзываюсь я, падая в свое кресло.

«Плохих новостей? Да у нас все хорошо!» - кудахтали преподаватели. «Все просто замечательно! Вот только…  Но вы не подумайте! Я не виноват! Это все они! Я убеждал! Говорил!» - доказывал Робер, показывая на других. «Сам же предложил назначить ее ректоршей! А теперь сваливаешь…!» - возмущалась Шарман.  «Мне вообще было все равно! Я сказал, решайте, что хотите!», - качал головой Винсент. «Давайте подержу вашу перчатку! Хозяин, это будет честь для меня!» - Лючио учтиво протянул раскрытую ладонь. Перчатка упала на его протянутую ладонь.

Я поднял на них глаза, а они умолкли, опустив головы. Я чувствовал пальцами  гладкий холод резного подлокотника, мои пальцы скользнули по столу, с которого тут же стали учтиво вытирать пыль. Робер протирал его рукавом, пока остальные смотрели на меня, не смея ничего сказать. Цветы… Непривычно прикасаться к чему-то. Прохладные, гладкие лепестки, упругие бутоны. Я вытащил розу, перевернув вазу.

«Не переживайте! Сейчас все поднимем!» - мадемуазель Шарман принялась вытирать подолом воду.

- Главное, - заметил голос Робера, пока я чувствовал пальцами острые шипы. Интересно, пойдет ли кровь? – Главное – не переживайте! Не принимайте близко к сердцу!

- Оно уже давно обратилось в прах, поэтому я видал ваши оправдания в том месте, где оно лежит! - я сжимаю стебель розы, чувствуя призрачную боль. Не могу понять, это – боль или память о ней?