Дальше, не дав опомниться, Инге ухватила подругу за руку и потащила за собой через переплетения дворцовых коридоров. Сначала шла жилая-официальная часть, потом служебная, где сновала лишь прислуга. Остановилась Инге на небольшой взлётной площадке. Там уже ждал летательный аппарат. Почти такой же, как возил их на море, только раза в два длиннее – сзади имелся грузовой отсек. В салоне сидели оба принца, одетые в тёмно-зелёные штаны и куртки-штормовки. Дома у Катерины похожие носили лесовики и охотники на зверя. Стоило солнечному зайчику упасть на рукав Никиты, как ткань заиграла масляной плёнкой.

– Быстро вы, – обрадовался Эйнар. – Забирайтесь – и полетели. Из салона можно пробраться в грузовой отсек, по дороге переоденетесь.

Сменив парадное платье на такие же, как у парней, штаны и куртку, Катерина словно сбросила с плеч тяжеленный груз, давивший с первого дня во дворце и чуть приподнявшийся только во время краткого отдыха на море. Но тогда она не знала толком, кто такой Никита. А теперь она будто вернулась на несколько лет назад и сейчас находилась не в компании самых родовитых людей всей Книги миров, а просто снова выбралась с одноклассниками отдохнуть на выходные.

Уже через полчаса аппарат понёсся над тайгой. Под брюхом машины потянулся буро-зелёный океан: древесные волны то взбегали на вершины холмов, то скатывались в долины. Несколько раз внизу вспыхивала на солнце узкая ленточка реки, блеснуло озеро не больше лужицы. Вскоре река уже не пропадала, аппарат уверенно пошёл вдоль неё, снизился. Стало возможным разобрать отдельные деревья. Сердце ёкнуло: сплошь сосны, лиственницы и ели – совсем как возле родного города. Минут через пятнадцать машина зависла над широкой прогалиной и приземлилась на живописном берегу реки.

В этих краях царило самое начало осени, бабье лето. Катерина спрыгнула на траву и с восторгом полной грудью вздохнула настоящий живой воздух природы – а не рафинированный суррогат вечного лета дворцовых парков.

– Здорово, просто обалдеть.

Никита, спрыгнувший следом, согласился.

– Мне тоже показалось, что тебе понравится. Потому-то я всех сюда и пригласил. Вспомнил, как в школе в походы ходил.

– А мы так чуть ли не каждую неделю выбирались. Наш Лист не зря Лесными равнинами зовут. А Коменки, это мой родной город так называется, вообще точь-в-точь посреди такого леса стоит.

– Потом вспоминать будете, – вмешался Эйнар. – А сейчас, быстро – костёр и палатки. Иначе спать будем в салоне, а ужинать – кипячёной водой из бортового бойлера.

Эйнар достал из машины два топора и двуручную пилу, подмигнул:

– Всё по-честному и по-простому, никаких лазерных резаков и магического усиления кромки. Палатки – тоже, – на землю полетел свёрток, – никакой автоматики. Умеешь пользоваться?

Катерина фыркнула.

– Обижаете, Ваше Высочество. Я с такими все школьные годы проходила.

– Ты – палатку, я – костёр и ужин, а парни дровами на ночь займутся, – подвела итог Инге.

Палатка оказалась самой обычной, каркасной – сборные пластиковые прутья, на которые натягивались внутренний и внешний тенты. Единственный кусочек высоких технологий, который позволил себе вложить Никита – небольшой теплогенератор, на случай, если ночь окажется холодной. Катерина управилась быстро и поспешила на помощь Инге. Подруга уже набрала хвороста и разожгла огонь. Вскоре, в тон к весёлому звону пилы и стуку топоров, на огне весело булькали два котелка с чаем и супом.

Когда стемнело, все четверо поужинали. Расселись парами возле костра на положенных на манер лавочек брёвнах и пили глинтвейн, сваренный Эйнаром. Было здорово прижаться к тёплому боку Никиты, раствориться в лесной тишине, ночной прохладе реки и песнях прощавшихся с летом далёких птиц. Девушка почувствовала себя крохотной точкой под огромным куполом неба, полным звёзд – в столичном мире Терры-секунды их было намного больше, чем на родном Листе. Замереть между «здесь» и «сейчас»…