– Вы знаете, – монахиня улыбнулась, – я уже отвыкла от общения с мужчинами. Стала забывать, как ловко вы манипулируете в попытке получить желаемое.

– Я не пытаюсь манипулировать, – поспешил оправдаться офицер, но, похоже, Пелагею это не убеждало.

– Вам было бы удобно, если бы я сказала… что? Что мы истязаем послушниц розгами? Замуровываем их в стенах? Морим голодом в темницах? Ваша уверенность в порочности пути служения была бы удовлетворена?

– Я не хотел вас обидеть, – разговор явно свернул не в ту сторону. – Мне просто надо выяснить, что здесь произошло.

– Что бы здесь ни произошло, одно в этой обители неизменно: ни один человек, чистый душой, не обидит другого. Никто из сестер никогда не поставит свои желания выше общего служения. Свои убеждение и волю вровень ценности бессмертной души.

– То есть? – лейтенант, похоже, потерял мысль собеседницы.

– То есть Софию никто не трогал. Она была младенцем на пути служения, и мы относились к ней с должным терпением и пониманием. Когда она отказывалась от работы, мы отсылали ее в келью и лишь давали больше книг, которые, считали, могли ей помочь. Она пропускала молитвы, а мы взывали к небесной помощи и сохранности ее души. Мы отвечали добром и светом. Никак иначе. Это Божий дом.

– Ясно, хорошо, – попытался резюмировать следователь. – И так продолжалось до самого конца?

– Нет, конечно. Спустя какое-то время она начала вовлекаться. Сулай ей помогала, приучала к работе, к усердию. Конечно, юношеский азарт никуда не ушел, но он стал менее разрушительным, если так можно сказать.

– Сулай? – переспросил Денис. И похоже, этот акцент его внимания на мгновение заставил монахиню занервничать.

– Эм, да, – голос явно потерял былую уверенность и стал слегка дрожащим. – Она тоже послушница, немного старше. Уже два года с нами. Ее приставили к Софии для обучения.

– Для обучения… – повторил последние слова монахини следователь. – Значит, они подруги?

– Не то чтобы подруги, – Пелагея всячески пыталась ретироваться. – Просто работали вместе. Не уверена, что они много общались.

– Не много общались, но при этом одна обучала другую? – переспросил лейтенант. В озвученном явно было немного смысла.

– Я… я не знаю, я просто… – сестра нервничала все сильнее. – Мне пора идти, у нас вечерняя служба, нельзя пропускать.

– Да, да, конечно, – согласился лейтенант. – Последний вопрос, сестра. Когда вы последний раз видели Софию?

– Около недели назад, – девушка ответила практически мгновенно. – Я видела ее на вечерней службе. Потом она исчезла. Мне правда надо идти. – После сестра Пелагея словно подскочила и скрылась за дверью.

– Значит, Сулай, – произнес следователь вслух.

– Ой, да брось, – вмешался Матфей, – ты все ищешь какие-то заговоры, которых нет. Думаешь, что у них тут дедовщина? Типа старшая стала младшую жизни учить? Да даже если и так, ну не ладили между собой девчонки. И что такого? Ты бывал в женских коллективах? Удивительно, что они вообще уживаются вместе, а тут еще если дележка начинается, кто какую грязную работу будет делать, так вообще сущий мрак.

– Я думаю, она что-то знает, – Денис продолжал настаивать на своем.

– Знает что? Какой вариант тебя бы устроил? Что одна монахиня избила другую? Или что настоятельница держит их тут в плену? Я просто не понимаю, почему мы все еще торчим здесь, если уже и так все понятно: девочка не выдержала местных порядков.

– Мы здесь, отец, чтобы этот случай стал первым и последним в этом монастыре, – лейтенант словно не замечал возражений протоиерея и продолжал что-то тщательно фиксировать в свой блокнот.